Судьба офицера. Трилогия

- Все-таки я его дотащила до того места, где спрятала лодку. В последнюю минуту, когда уже надо было погружаться, он вдруг пришел в сознание и сказал, что лодка не нужна, ему необходимо немного полежать, чтобы окрепнуть и чтобы утихла боль. Полежав немного, начал рассказывать, что с ним произошло. Его с двумя бойцами - радистом и минером - с самолета сбросили в песчаных пустырях. Но в тумане летчик плохо рассчитал, и группа оказалась ближе к немцам, чем к партизанам.

Когда он все рассказал, то спокойно проговорил: «А теперь, милая Докия, пора прощаться. Спасибо за помощь. Я всегда любил тебя. И спасибо тебе за твою ласку и любовь. Прощай». Я в крик, я - просить, умолять, но он умер… И там же я его и похоронила. Выкопала яму, положила и засыпала землей. Потом множество раз я приходила к нему и все строила ему памятник - от себя. Таскала камни и обкладывала могилу. И вот каждый раз, когда праздник или когда свободная минута, иду сюда. Единственное место для утешения… Изолью все свои горести ему, выплачусь - и иду домой. Вот какая история с моим Иваном…

- Почему же вы никому об этом не рассказали, Евдокия Сергеевна?

Она вздохнула, покачала седой головой:

- Кто бы поверил мне? Сказали бы - дезертир твой Иван. Поди докажи!

- Все равно людям надо было рассказать: одни поверили бы, а другие, может, и сомневались бы… Но правду знали бы!

- Похоронки не было… А вот на Феногена была похоронка. Неужели без похоронки Иван не имеет права на память?

- Имеет! - Оленич подумал, что надо бы разыскать командиров Ивана. Может быть, что осталось от Пронова у его жены?

- Карточка есть. А еще он записку оставил…

- Где она?

- В патроне. Он так сказал: заложи в патрон и спрячь. Ты не успеешь передать, кто-то найдет, передаст…

- Вы покажете мне?

- Заходи, солдат. Тебе, конечно, дам почитать.

Она поднялась, отряхнулась, как старая взлохмаченная птица, хотела было идти, да вдруг наклонилась и шепотом сказала:

- Говорят, что Феноген живой. А? Григорий Корпушный в порту видел совсем недавно…

И она быстро пошла узенькой тропинкой через луг в направлении села. А Оленич с Романом сидели и смотрели ей вслед. Парень был просто ошеломлен услышанным: сколько живут в одном селе, а не знают, что произошло однажды осенью во время войны в их селе.

20

Наконец- то Оленичу удалось поговорить с Григорием Корпушным, мужем Варвары. Встретил на улице трезвого, попросил зайти. Григорий явился немного смущенный и даже вроде оробевший. Но он просто растерялся, когда капитан заговорил об Иване Пронове.

- Видишь ли, Григорий, какое тут деликатное дело… Можно сказать, ответственное. Ты был в дружбе с Иваном Проновым?

- Да, он был для меня учителем. Жизни учил.

- А знаешь его судьбу?

- Нет, мне ничего о нем неизвестно. Погиб и все.

- А как? Где? Почему?

- Ходили слухи, будто бы видели его здесь при немцах…

- Верно. Тяжело ранили его недалеко отсюда, в песках. А похоронен здесь.

- Как? Почему же никому об этом неизвестно?

- Откуда мне знать? Да ты ведь забыл того человека. И Петра Негороднего забыл. Каким же ты был солдатом, что забыл свой долг перед погибшими на фронте?

- Виноват я. Виноват по всем швам, капитан. Подскажи, что я должен сделать для памяти Ивана?

- Это стоящие слова. Давай найдем машину и поедем в соседний район, разузнаем кое-что о гибели партизанского отряда и парашютистов-разведчиков. Слыхал о них?

- Да так… Кое-что рассказывали.

- Где бы нам взять машину? Поедешь со мной за шофера? Ты ведь, говорят, первоклассным водителем был.

- Было дело… У нашего механика есть машина. Я поговорю с ним, мы же кумовья. Думаю, не откажет.

- Хорошо было бы завтра и выехать. За день управились бы.

Григорий сдержал слово, выпросил машину, и они поехали. До соседнего райцентра - шестьдесят километров, и через полтора часа уже были в районном архиве и городском музее, но документов о парашютистах не оказалось. Даже о партизанском отряде имени Фрунзе достоверных сведений было слишком мало. Но заведующий музеем подсказал Оленичу, что парашютистов убили возле села Пустошь.

Пустошь - степное село, расположено на равнинной полупустынной местности. В селе работала бригада чайковского колхоза. Бригадира Артема Загладного они нашли на бригадном дворе, в маленькой конторке, где сидели учетчик да агроном. Бригадир - фронтовик, и поэтому, узнав, кто такой Оленич и зачем приехал, охотно взялся помочь.

- О парашютистах люди знают, но рассказывают по-разному. Дети позаписывали много рассказов о партизанском отряде и о парашютистах, но фамилию Пронова я не помню.

- Никого из очевидцев не осталось?

- Да есть одна старуха, - проговорил нерешительно Артем, но потом поднялся и решительно сказал: - Пойдемте к ней. Я хоть и не доверяю памяти престарелых людей, но послушать ее не грех.

Старая женщина подслеповато смотрела на гостей, стоя на пороге хаты, потом узнала бригадира:

- Может, постояльцев привел?

- Да нет, Лукьяновна: в гости к вам зашли. Примете?

- В гости? Ну, ты же знаешь, что самогона не гоню. Или вы с казенкой пришли? Садитесь к столу: я пирожков с горохом напекла. И квас еще есть.