Судьба офицера. Трилогия

Но Артем спешил: у бригадира всегда дел по завязку, и ему некогда было рассиживаться за столом. Но все же пирожок взял.

- Люди интересуются, как погибли парашютисты. Вы помните то утро, когда тут стрельба стояла?

- А как же, видела все, пока туман не подступил. Да лучше бы и не видели мои глаза!… Вот здесь, у окна, я сидела. Уже рассвело, был виден весь выгон до самого леса…

Оленич подошел к окну, потом к другому. Рядом, метрах в пятидесяти, громоздилась куча мусора, виднелись какие-то руины, поросшие мощной лебедой да крапивой, дальше тянулся луг, или, как назвала старуха, выгон, а вдали виднелась низкая редкая лесополоса.

- А это что за развалины? - спросил он хозяйку.

- Да ведь это сгорело гадючье гнездо, - сказала она равнодушно.

Артем разъяснил:

- Стоял на том месте дом немецкого холуя Перечмыха. Во время оккупации лютовали его сыновья, помогали карателю Хензелю. Старый Перечмых держал в страхе село, старуха ненавидела всех в округе, два сына служили полицаями. Один убежал с немцами, другого убили здесь.

- Не ко мне постучали парашютисты в окно, а к кулаку, - проговорила старуха. - Деваться-то им некуда было, сбросили их на рассвете, когда начал подниматься туман. Метнулись они туда-сюда - пусто, ни куста и ни ямки. Пришлось к селу идти. И я видела, как они направились к кулацкой хате, как старик вышел и повел их в дом, как через минуту старуха побежала к сыновьям, которые дежурили в полиции. Вскорости примчались на машинах и мотоциклах каратели…

Задумалась-запечалилась старая женщина, опустила глаза. Память возвращала ее к тем ребятам, которые так неосторожно попали в ловушку. И, наверное, до сей поры у нее осталась боль за погибших ребят.

- Наверное, наши поняли, что их предали. Старого Перечмыха они прикончили и стали отступать. Я видела, как они побежали по выгону - двое вперед пошли, а третий отставал от них, вроде как бы охранял их. Но очень скоро его подбили, он упал и пополз в сторону, а за теми двумя погнались на конях и на машине… Их побили, они не успели добежать до леса… И как-то сразу поднялся густой туман, и я уже ничего не видела. Слышала только, как лютовал сын Перечмыха, как голосила старая змея. Ее-то, видно, пожалели наши ребята…

- А про партизан вы что-нибудь слышали?

- Про партизан? Как же, как же! За два дня… Да, за два дня до того, как сбросили тут парашютистов, партизан побили.

- Точно вы помните, что до парашютистов?

- Перед этим кулачиха бегала по селу и всем рассказывала, что теперь конец проклятым хрунзовцам, что пришел на них суд господний, что выловили их и на виселицу поцепляли. Был у них, у Перечмыхов, один, что выдал партизан. Видела я его - пьянствовал с сыновьями да и со старым кулаком.

- Какой он из себя? Ну, тот, который выдал?

- Антихрист! - убежденно сказала старуха. - Истинный антихрист. Громадный, лицо перекошенное шрамом, глаз острый, злой. Приснится, сразу проснешься от страха в холодном поту…

- Не слыхали, как его называли?

- Перечмыхи называли его - господин Шварц.

Время летело незаметно. Оленич и Корпушный решили побывать в Чайковке, где находился партизанский штаб. Село встретило безлюдьем и тишиной. Вот уже второй раз очутился в этом селе Андрей, а тут все так же пусто и глухо. Сельские хатки прятались в садах да под виноградной лозой, вьющейся на высоких шпалерах. На площади рос акациевый парк, и машиной тут не проехать - только мотоциклом или на велосипеде. Они поставили машину около клуба, а сами по аллее прошли к сельсовету. Полная, черноволосая женщина, которая помогла ему в прошлый приезд найти Степана Потурнака, мягким грудным голосом объяснила: тогда был слух; что Феноген Крыж был партизаном, но в селе мало кто этому верит.

Сразу же после возвращения из этой утомительной, невеселой поездки Андрей в сопровождении Григория Корпушного отправился к Евдокии Проновой. Привыкшая к замкнутой и всегда настороженной жизни, старая женщина и их встретила не очень-то охотно и радушно, хотя Оленичу казалось, что у них наладилось взаимопонимание после встречи на островах. Видно, глубоко засело в ее душе недоверие, и она, хотя и знала, что капитан расположен к ней и старается помочь, все-таки была сдержанной. «А что, если она не даст прочитать обещанную записку?» - засомневался Андрей.

- Евдокия Сергеевна, - начал он по-деловому разговор, - мы вот с Григорием ездили на место, где выбрасывали наши парашютный десант под руководством Ивана Пронова. Многое узнали, но в то время был там и Феноген. Я никак не могу связать в один узелок все это.

- Связать! - недовольно промолвила Пронова. - Ты развяжи! Узел-то, он существует давно, его развязать надобно.

- Может быть, записка прольет свет на всю эту историю? Вы обещали показать ее мне.

- Коли обещала, так не откажусь от своего слова. Хоть ты из нее мало чего возьмешь…