Судьба. На острие меча

— Девочка моя, — она распростёрла ко мне руки и я кинулась в её объятья, — прости нас дочка. Я была вынуждена отдать тебя в руки палача, но это был единственный вероятностный путь, в котором мы всё оставались живы.

— Я знаю, мама, я знаю…

— Прости меня, прости, — захлебываясь слезами вновь повторила она, — хотя я сама никогда не прощу себе мучений моей доченьки…

— Всё хорошо, мама, всё хорошо, — я видела её слезы, я чувствовала, как по щекам стекают мои, но не пыталась их остановить, — так и должно было быть. Иначе бы я никогда не встретила Тёрма.

— Да иначе бы ты не встретила Тёрма, — охотно повторила за мной она и добавила, — иначе бы мы теперь не были бы вместе.

— Теперь Ваша очередь, маг Ильдарас, — Афин даже не пытался скрыть своей иронии, — или же Вы предпочтёте правде вторую маску?

Я приглушенно ругнулась. Вот чёрт, неужели я перенимаю дурные манеры Тёрма?

— Так что же здесь происходит?

Судя по всему все собравшиеся в этой комнате играли перед друг другом какую-то комедию. А значит меня по-прежнему окружали сплошные тайны.

Ильдарас ничего не произносил, ничего не спешил делать, он лишь открыл мне свою ауру и улыбнулся виновато и одновременно радостно, наконец сбросив с себя тяжелейшую ношу…

— Дядя?

Сильные руки подхватили меня сзади и не дали упасть.

— Ни фига себе, счастливое воссоединение семейства, — полковник, так кстати оказавшийся рядом, был как всегда язвителен.

Я вгляделась в своего дядю, которого не видела так давно и который все время был рядом. Как я не смогла узнать его раньше? Мне было пять лет, когда он приходил к нам в последний раз, чтобы сказать о смерти отца, я помнила только его ласковые руки, державшие меня на своём плече, гладившие мои волосы, и взгляд, этот добрый, ласковый, всёпрощающий взгляд. Мама подошла ко мне сзади. Они — Леди Адевиль Амертон и ее младший брат Афарель Натрем — обняли меня с двух сторон. Тёрм, переминаясь с ноги на ногу, остался стоять за нашими спинами. Я и мама плакали, дядя кажется тоже. Но если мы даже не пытались скрывать свои слезы, то он плакал украдкой, незаметно смахивая слёзы ладонью. Я была готова стоять так целую вечность…

— У нас не так много времени, шлоты вернутся и не одни, они приведут за собой армию, — жабер был непреклонен, — стоять молча сейчас слишком большая роскошь, если хотите можете задавать вопросы. Но по существу.

— Дядя, почему ты тогда ушёл? Почему ты оставил нас одних? Почему ты раньше…

— Мне было необходимо уйти, потому что… — я не остановила его, хотя и так знала, что он хочет сказать. И не ошиблась, после секундного молчания он закончил, — оставшись, я бы навлёк погибель на всех нас.

— А мне вот что интересно, — со своим вопросом в нашу беседу влез Тёрм, — как это тебя и госпожу Амертон не распознали маги, дежурившие у ворот? Они должны были увидеть скрывающее вас колдовство. Ты с ними договорился заранее?

— Полное превращение: глорд Афарель Натрем — маг Ильдарас — гном Ластикус Патрициус, — дядя, словно извиняясь за свою магическую силу, смущенно улыбнулся, — на воротах стояли драшканы, магия такого уровня им недоступна, а достаточно сильного амулета у них не было.

— А если бы амулет у них был?

— Тогда бы я почувствовал его, и мы попытались найти другой выход из города.

— Великий маг боится городской стражи? — хмыкнул жабер, видимо все же они чуть-чуть друг друга недолюбливали.

Но лицо глорда было непроницаемо:

— Я мог бы разметать стражу у ворот одним мановением руки.

— Так сделали бы это, и мы вышли б из города победителями, — внес свою лепту в дружескую пикировку Терм, и мне пришлось толкнуть его локтем в бок.

— Победителями? — дядя перестал улыбаться. — За ворота может быть, но тогда бы за нами устремились все маги ордена. Против них мне в одиночку не устоять, — он понуро опустил голову, — нас, свободных магов, слишком мало и с каждым годом становиться всё меньше и меньше, многие предпочитают присоединиться к ордену. Мы разобщены, боязнь предательства мешает нам стать силой…

— Простите, что я перебиваю Вас, — жабер выглядел озабоченным, — но мои дозорные сообщают: с запада движется вражеское войско. Похоже шлоты всё же нас отследили.

— Сколько у нас есть времени? — спросили мы одновременно.

— Думаю, двое-трое суток, не больше. Шлоты боятся воды, но войско… они вычерпают болото за одни сутки. Вам пора уходить.

— Стойте. А как же Пророчество? Я никуда не пойду, пока не узнаю его сути.

— Я же сказал, всему своё время, — Афин теребил в руках жемчужные чётки, — в многих знаниях много печали. Но не о том речь, излишнее стремление к цели может не приблизить её, а наоборот отодвинуть.

— Пойми, доченька, — мама погладила меня по голове, наверное, я для неё навсегда останусь маленькой, — на самом деле нам не дано знать свою судьбу. Как только мы её узнаем, она сразу же меняться. И чаще всего в худшую сторону.

— Я хочу знать, — я была непреклонна. Мне хотелось получить ответы на все вопросы одновременно и сразу.

— Нет, — Афину было тоже не занимать упрямства.

— Но я…