Судьба Лондона. Шесть возможных катастроф

Прошла еще неделя, и вдруг наплыв больных стал спадать. В конце второй недели средний уровень заболеваемости снизился до восьмидесяти случаев в день. На семнадцатый и восемнадцатый день было всего четыре случая, и в каждом случае это были пациенты, которые не поддались лечению.

С бедствием было покончено. Прошло два дня, и новых случаев не было. За некоторое время до этого в Девоншир-парк нагрянул многочисленный отряд полиции и выпроводил всех обитателей трущоб из их роскошных кварталов. Некоторые из смелых обитателей этого некогда излюбленного места начинали возвращаться. Теперь, когда они были привиты, опасаться было нечего.

Но Лейблу было что сказать по этому поводу. Он чувствовал, что теперь он может действовать свободно, его царственный пациент был практически в его власти. Парламент учредил серьезную Королевскую комиссию, которая должна была сразу же тщательно разобраться в этом вопросе.

– И я буду первым свидетелем, которого вызовут, – усмехнулся он Хьюберту, когда тот сидел с огромным немцем и курил заслуженную сигару. – Мне предстоит кое-что рассказать.

Он покачал своей большой головой и улыбнулся. Напряжение последних нескольких недель, похоже, ничуть не сказалось на нем.

– Меня тоже вызвали, – сказал Хьюберт. – Но вы же не предлагаете разрушить эти прекрасные дома?

– Я ничего не предлагаю. Я собираюсь ограничиться фактами. В одной из реклам вашего патентованного лекарства говорится, что электричество – это жизнь. Никогда не было сказано более верного слова. Что спасло Лондон от великого бедствия? Электричество. Что убивает эту новую болезнь и делает ее бессильной? Электричество. А что является великим средством для борьбы с грязью и нечистотами, когда они существуют в больших количествах? Всегда электричество. Раньше этого не делали по причине дороговизны, но посмотрите на последствия! Так или иначе, решение этого вопроса обойдется Лондону в 2 000 000 фунтов стерлингов. А я попросил лишь чуть больше трети. Подождите, пока вы услышите, что я скажу!

*****

Естественно, наибольший интерес вызвали первые заседания Комиссии. Несколько напыщенный председатель был готов задействовать Лейбла для собственного прославления и самоутверждения. Но большой немец не хотел ничего подобного. С самого начала он господствовал в Комиссии, он давал показания по-своему, он говорил о фактах так, как считал нужным. И, в конце концов, он был единственным человеком, имевшим практические знания о предмете расследования.

– Вы собираетесь разрушить дома? – спросил один из заинтересованных членов комиссии.

– Ничего подобного, – прорычал Лейбл. – Ни одного свинарника. Если вы спросите меня, что такое электричество, я не смогу вам ответить. Это природная сила, которую мы пока не понимаем. Первоначально она использовалась для очистки сточных вод, но от нее отказались как от слишком дорогостоящей. Вы – самая богатая страна в мире и одна из самых густонаселенных. И все же вы покрываете землю домами, построенными на скорую руку, в стоки которых зачастую приходится заглядывать. И единственный способ обнаружить это – когда разразится эпидемия. Все слишком дорого. Вы будете жителями империи, построенной "на скорую руку". А ваши местные власти примут какую-нибудь дешевую систему, а потом улыбнутся налогоплательщикам и вызовут аплодисменты. Электричество спасет от всех опасностей. Сначала это дорого, но в долгосрочной перспективе будет намного дешевле.

– Будьте добры, переходите к делу, – предложил председатель.

Лейбл снисходительно улыбнулся. Он был похож на школьного учителя, обращающегося к группе маленьких мальчиков.

– Средство простое, – сказал он. – Я предлагаю установить несколько проводов на 10 000 вольт, которые будут разряжать свой ток в землю то тут, то там на пораженной территории. Прививка от болезни – это, конечно, хорошо, но она не постоянна, и всегда есть опасность, пока остается ее источник. Я предлагаю устранить зло. Не спрашивайте меня, что это за процесс, не спрашивайте меня, какое чудесное действие происходит. Я знаю только, что некое чудесное устройство приступает к работе, и огромная куча живой заразы становится безопасной и безвредной, как чистая вода. И я хочу этого сейчас, мне не нужны долгие заседания, отчеты и обсуждения. Позвольте мне заняться лечением, а после этого вы можете говорить и сидеть сколько угодно.

Лейбл добился своего, он добился бы всего, чего хотел в тот момент. Лондон был тих, скромен и настроен на щедрость.

*****

Лейбл стоял над разрезом, откуда он достал первоначальный образец всего этого бедлама. Он был несколько спокоен и сдержан, но глаза его блестели, а рука слегка дрожала. Его пальцы дрожали, когда он брал фрагмент серо-голубого пласта и разламывал его.