Судьба. Книга 4

— Вашу молодую жену мы сейчас увезём в город, — Узук решила не затягивать разъяснительную работу, понимая её бесплодность. — Седлайте лошадь, яшули, поедете с нами.

Старик поскрёб ногтями выщипанную лысину на подбородке, снизу вверх, скособочив голову и прищурив один глаз, с непонятной заинтересованностью посмотрел на решительную Узук.

— Вы собираетесь арестовать всех, имеющих две жены, или только меня одного?

— Никто вас не собирается арестовывать, яшули, — возразила Узук. — Если не хотите, можете не ехать с нами.

— Так, — произнёс старик и снова поцарапал подбородок, — значит, могу не ехать. Так-так… А если поеду, что будет?

— Получите свидетельство о расторжении брака с вашей второй женой и спокойно вернётесь домой, а молодуха останется в городе, — пояснила Узук.

Старик подумал.

— За вашими словами стоит согласие или насилие?

— Закон стоит, яшули.

— Закон — это ведь не для одного меня?

— Пока — только для вас. Найдётся ещё один любитель молодой жены — будет и для него.

— Так-так… понятно… Л позвольте осведомиться, как вас зовут?

— Моё имя Узук Мурадова.

Старик помолчал, почёсывая подбородок.

— Вы не торопитесь, Узук, дочь Мурада, посидите. Мы оседлаем коня и приготовим всё для дороги.

— Хорошо, я подожду у вашей молодухи, — согласилась Узук.

Старик проводил её цепким взглядом, послушал удаляющиеся шаги, три раза громко хлопнул в ладоши.

— Возьми деньги! — приказал он заглянувшей в кибитку старухе-жене, бросив на порог четыре плотных пачки купюр. — Пойди к этой, потерявшей стыд, отдай ей деньги и пусть убирается. Мало покажется — приди, дам ещё. По пути кликни мне Силаба.

Узук немного опешила, когда старуха, поманив её из кибитки молодухи, стала совать в руки пачки денег — столько Узук за пять лет не получила бы зарплаты. Пытаясь урезонить старуху, Узук отталкивала деньги, но старуха всё пыталась сунуть их то в руки Узук, то в подол ей и канючила:

— Молодица, милая, ты очень пригожа обликом. Видно, и обхождением так же хороша. Не позорься сама и не позорь нас. Молодица, милая, пусть люди не упоминают со злом твоё имя, что, мол, такая-то увезла у таких-то невестку в город. Вот возьми эти деньги и возвращайся назад с почётом и благополучием. Эти деньги — цена хорошей невесты. Будем считать, что мы обзавелись двумя невестками. Бери деньги, молодица, пусть они будут для тебя такими же чистыми, как молоко твоей матери…

Она ныла ровно и монотонно — словно комар над ухом зудел. Пока Узук отмахивалась от назойливой старухи, по задворкам порядка проскакал парнишка, нахлёстывая неосёдланную лошадь. Выглянувшая из кибитки Абадан внимательно посмотрела ему вслед.

— Как вам не совестно, эдже! — возмутилась Узук. — Вместо того, чтобы образумить мужа, вы толкаете его на преступление. Где же ваше женское достоинство, если вы сами ему молодую жену покупаете?

— Ай, он крепкий ещё, — наседала старуха, — как корень шемшата[14] крепкий… Ему нужна молодая баба… Возьми деньги, милая, не позорь нас перед народом…

С трудом отвязавшись от старухи тем, что пригрозила отвезти её в город, где за дачу взятки сажают в тюрьму, Узук поспешила к нервничающей Абадан.

— Ехать надо! — зашептала та. — Чует сердце, что-то недоброе здесь готовится!

Узук и сама ощущала какое-то тревожное беспокойство. Они с Абадан быстро усадили молодуху в фаэтон и тронулись, не дожидаясь старика. Ребятишки закричали и засвистели вслед, с лаем бросились за фаэтоном собаки.

Уже проехали весь порядок кибиток, уже отстал и успокоился лающий эскорт, а женщины всё с беспокойством оглядывались на дорогу.

— Погоняй, погоняй! — торопила Абадан подругу, которая на этот раз взяла на себя обязанности кучера.

Молодуха сидела примолкшая, не понимая, отчего так волнуются эти две смелые гельнедже, вырвавшие её из рук проклятого старика, чтоб у него печёнка через рот вылезла!

Узук гнала лошадь, которая грозила вот-вот сорваться с рыси на галоп; Абадан всё оглядывалась и оглядывалась, хотя аул давно скрылся из вида.

Где-то далеко впереди угадывался заброшенный придорожный мазар. «Если благополучно доедем до маза-ра, значит, всё будет хорошо», — загадала Абадан. Оглянулась и увидела маячащую сквозь пыль фигуру всадника.

— Кажется, старик нас нагоняет, — нарочито бодрым голосом сказала Абадан. — Веселее ехать будет.

Расстояние между ними сокращалось медленно, и не сразу разглядела Абадан за плечами всадника тонкий ствол винтовки. Старик с винтовкой?

— Гони, Узук! — закричала Абадан. — Лупи этого скота изо всех сил! Аманмурад догоняет!.. Хлестай его! Хлестай!..

Конь захрипел и замахал галопом, бухая копытами задних ног о передок фаэтона. Фаэтон трясло и мотало из стороны в сторону, каждую секунду грозя опрокинуть. Абадан перехватила у подруги вожжи, умело перевела лошадь на быструю ипподромную рысь. Сзади сухо и совсем нестрашно ударил выстрел, пуля тоненько цвикнула над головой. Молодуха охнула, сползла с сиденья, прижимаясь к ногам Абадан. Догоняющий всадник кричал что-то невнятное и злое.

Возле мазара Узук резко натянула вожжи, спрыгнула на землю.