Судьба Иерусалима

Они разделились. Хэнк с гулко стучащим сердцем поплелся к задней двери. Ему пришлось открыть дверь, чтобы просунуть в нее ручку замка. Оттуда пахнуло гнилью, запах был почти осязаемым. Сразу вспомнились старые рассказы про Хьюби Марстена, над которыми они смеялись в детстве, и как они пугали девчонок: «Смотри, вон Хьюби!.. смотри… вон, вон…»

— Хэнк?

Замок выпал у него из рук. Он поднял его.

— Мог бы подумать, прежде чем так пугать. Ты все?

— Ага. Хэнк, а кто пойдет назад в подвал и положит эти ключи на стол?

— Не пойду, — сказал Хэнк Питерс. — Не пойду.

— Разыграем?

— Ну ладно.

Ройял достал монету.

— Загадывай.

— Орел.

Ройял подбросил монету, поймал и молча показал Хэнку. На ладони тускло мерцал орел.

— Господи, — сказал с отчаянием Хэнк. Но он взял ключи и фонарик и снова открыл проклятую дверь. Он с трудом, волоча ноги, спустился вниз и провел лучом по подвалу, который за видимой частью изгибался и уходил Бог знает куда. Свет упал на стол с пыльной скатертью. На столе сидела громадная крыса, которая даже не двинулась, когда заметила его. Она сидела на корточках и едва не ухмылялась.

Он сделал угрожающий шаг к столу.

— Кшш! Тварь!

Крыса не спеша спрыгнула и отбежала в темноту. Рука Хэнка теперь дрожала, и луч прыгал по стенам, открывая то бочку, то ветхую тумбочку, то связку пожелтевших газет, то…

Что это там, за газетами, с левой стороны?

Рубашка?., неужели рубашка? Красная, смятая в комок. За ней какое-то синее пятно… джинсы? И что-то вроде…

За его спиной раздался треск.

Он в панике швырнул ключи на стол и бросился вон. Пробегая мимо ящика, он увидел, что треснуло: одна из алюминиевых полос отскочила и покачивалась, как угрожающий палец.

Он взбежал наверх, толкнул дверь и вскарабкался в кабину фургона. Он дышал, как собака, часто и прерывисто. Ройял спрашивал его, что случилось, но он только схватился за руль и бешено погнал машину прочь. Опомнился он только на Брукс-роуд, возле офиса Ларри Крокетта. Там он начал дрожать так сильно, что побоялся, что его стошнит.

— Да что с тобой? — спросил Ройял. — Что ты видел?

— Ничего, — ответил Хэнк сквозь зубы. — Ничего не видел и ничего больше не хочу видеть.

6

Ларри Крокетт уже хотел закрывать контору, когда в дверь вошел Хэнк Питерс. Он все еще выглядел испуганным.

— Забыл что-то, Хэнк? — спросил Ларри. Когда они вернулись из дома Марстенов с таким видом, будто им там оторвали яйца, он выдал им дополнительно по десять долларов и по две упаковки пива, предупредив, чтобы они не болтали о случившемся.

— Я хочу тебе рассказать, — сказал Хэнк. — Не могу молчать.

— Конечно, рассказывай, — Ларри открыл ящик стола, извлек бутылку «Джонни Уокера» и налил им по полстакана. — Что случилось?

Хэнк отпил глоток и скривился.

— Когда я пошел туда с этими ключами, я что-то видел. Вроде одежды. Рубашка и джинсы. И туфли. Мне показалось, что это туфли.

Ларри пожал плечами и улыбнулся, хотя внутри его обдало холодом.

— Да?

— Мальчишка Гликов был в джинсах. Это писали в «Леджере». Джинсы, красная рубашка и туфли. Ларри, что если…

Ларри продолжал улыбаться.

Хэнк конвульсивно глотнул.

— Что, если это они… те, кто купил этот дом с магазином? — Все. Сказано. Он залпом выпил остаток из своего стакана.

— Может, ты и труп видел? — спросил Ларри.

— Н-нет. Но…

— Это дело полиции, — Ларри долил Хэнку виски, и его рука не дрожала. Она была холодной и уверенной. — Я могу отвести тебя к Перкинсу хоть сейчас. Вот только поверят ли они тебе? С тобой ведь тоже не все гладко. Это девчонка у Делла… Джеки, кажется?

— Откуда ты знаешь? — лицо Хэнка стало мертвенно-бледным.

— И у них были улики против тебя. Но как хочешь, Хэнк. Если ты видел…

— Тела я не видел.

— Ну, ладно, — сказал Ларри, продолжая улыбаться. — А может, ты и одежды не видел. Может, это так… тряпки.

— Тряпки, — тупо повторил Хэнк.

— Конечно. Ты ведь знаешь эти старые дома. В них всегда полно хлама. Может, ты увидел какую-нибудь старую рубашку или еще что-то.

— Может, — прошептал Хэнк. Он осушил стакан. — Лихо ты со всем разобрался, Ларри.

Крокетт вынул из кармана бумажник и извлек из него пять десятидолларовых купюр.

— Это за что?

— Забудь все, что ты тут мне рассказал. Я вот уже забыл. Завтра утром проснусь и не вспомню. Вот жалость, правда?

— Ага, — пробормотал Хэнк. Он дрожащей рукой взял деньги и запихнул их в карман куртки, словно не желая дотрагиваться до них. Он встал так торопливо, что едва не опрокинул стул. — Я пошел, Ларри… Я не могу… пойду.

— Забери бутылку, — предложил Ларри, но Хэнк уже выходил в дверь.

Ларри снова сел. Он налил себе еще виски. Руки его не дрожали. Потом налил еще… и еще. Он думал о сделках с дьяволом. Тут зазвонил телефон. Он снял трубку. Тишина.

— Я все сделал, — сказал Ларри Крокетт.

Он прислушался. Повесил трубку. Потянулся за второй бутылкой.

7

Хэнк Питерс проснулся утром от страшного сна, в котором громадные крысы лезли из открытой могилы, где лежало зеленое, гниющее тело Хьюби Марстена с веревкой на шее. Питерс лежал в постели, тяжело дыша, мокрый от пота, а когда жена тронула его за руку, он закричал.

8