Судьба и воля

Мальчик подпрыгивал и размахивал руками от переполнявших его чувств. Он впервые участвовал в соревнованиях по водным лыжам и победил. Борис не слышал внука, он разговаривал по телефону, и тогда Рут позвала его своим зычным голосом спортсменки, много лет занимавшейся женским футболом. Борис наконец подошел к перилам балкона и осыпал мальчика похвалами:

– Ура, Джошуа! Ты – король, виктория!!!

Почему-то вспомнился этот эпизод. Впрочем, Борис знал, почему. Он тогда почувствовал, что Рут расстроена. Ей было обидно за сына, она ждала от отца ее мужа большего внимания к своим детям. Его теперь мучило осознание того, что она была права. Он всегда слишком занят своими делами. Дети, внуки уходили на второй план. У них своя жизнь, он щедро одаряет их деньгами и подарками, но не этого ждут близкие. И острее других ощущала недостаток тепла эта девушка, перед которой ему уже не оправдаться.

Рут была высокой, спортивной, уверенной в себе женщиной с сильным, целеустремленным характером. У Бориса не сложились с ней теплые отношения, но он уважал ее: она была основой семьи его сына, заботливой матерью и преданной супругой, вела хозяйство твердой рукой. Залесский не мог бы объяснить, почему ему казалось, что Рут его недолюбливает, разве что в ее сознании не укладывалось то, что Анна не смогла сохранить семью и Мишель оказался, по ее мнению, без отца.

Две недели назад Рут проснулась с сильной головной болью, поднялась температура. Вначале решили, что это всего лишь простуда, но уже через несколько часов она стала терять сознание. Мишель увез ее в свою клинику, и консилиум его коллег провозгласил страшный диагноз – реактивный менингит. Бедная Рут уже не приходила в сознание, вся мощь американской медицины смогла продлить ее жизнь лишь на несколько дней.

Впервые после войны Залесский потерял близкого человека, и эта потеря была столь трагичной, столь ошеломляюще неожиданной, несправедливой по отношению к молодой, полной сил женщине. У него, как когда-то в гетто, началась лихорадка. Джекки вызвала врача и утром улетела в Сиэтл одна.

Утром и он смог бы занять место в самолете рядом с ней, физических сил уже было достаточно – душевных не хватило. Его никто не упрекнет в этой слабости, никто, кроме Клифа Бранновера. Но это произойдет позже, через несколько лет.

В этом году Борис впервые ощутил возраст. Нет, он был еще очень крепок, легко поднимал двухпудовую гирю, турник оставался его любимым гимнастическим снарядом, ежедневные тренировки на корте прерывались только на время деловых поездок, и – неизменные лыжи в сезон.

Но однажды, весной девяностого, он почувствовал резкую боль в правом плече. Массаж, мази, компрессы не помогли. И как-то в самолете, поднимая левой рукой чемодан, чтобы закинуть его на полку, он почувствовал и в левом плече острую, режущую боль.

Пришлось обратиться в клинику. Обследования, консультации… И, в результате, беседа с хирургом, профессором израильской больницы «Ихилов».

– Ваши связки плечевого сустава, в связи с постоянными нагрузками во время поднятия тяжестей, которые успешно выдерживали ваши мышцы, свою миссию давно выполнили. Они превратились во множество разорванных волокон, восстановление которых физиотерапевтическими и медикаментозными методами невозможно. Для того, чтобы попытаться операционным способом их привести в порядок, придется, если сказать простым языком, разобрать всю руку, при этом нет гарантий, что мы добьемся успеха. Минимальный вред, который мы в состоянии гарантировать, может быть достигнут операцией, которая избавит вас от боли, но вы не сможете поднимать руки выше уровня плеч с весом более пяти килограмм.

К приговору Залесский отнесся удивительно спокойно. Он сразу согласился на операцию, которая прошла без осложнений, оставив на обоих плечах едва заметные шрамы. Уже через год он играл в теннис с тренером, только подавал, как в детстве, снизу, и на горных склонах избегал слишком крутых маршрутов, а позднее катался только в сопровождении инструктора, потому что при падении не смог бы без посторонней помощи подняться. Это, конечно, угнетало его, но намного меньше, чем можно было предположить. Сработал защитный механизм его природной натуры, фундамента его жизненной энергии.

Звонил Шерман:

– Ты следишь за событиями в Союзе? Похоже, мы сможем в ближайшем будущем посмотреть на Домский собор с Домской площади.

«Ближайшее» будущее оказалось намного ближе, чем кто-либо мог предположить. Великая страна распалась в одну ночь. Мир менялся во все убыстряющемся темпе, будто там, «наверху», переключили проектор в ускоренный режим.

Идея посетить Латвию захватила Залесского в полную силу. Он стал интересоваться событиями, происходящими в России, используя свои связи среди политиков и бизнесменов, имеющих отношение к экономике восточного блока. Его интерес был замечен влиятельными людьми в Департаменте иностранных дел. И однажды его попросил о встрече руководитель референтуры из управления по делам Европы и Азии, курирующий прибалтийские республики бывшего Советского Союза.