Судьба гусара

Вот оно что! Все пароли на сегодняшний день. Теперь понятно…

— Хей! — чей-то негромкий голос прозвучал, словно выстрел! Женский голос… верней — девичий.

Дэн обернулся… Она! Чертова саамка! Тарья!

Что-то вдруг ударило в голову… и в глазах лихого гусара померк свет.

* * *

Что-то капало. Капля за каплей — кап-кап, кап-кап. Словно бы кто-то не до конца закрутил водопроводный кран. Капало в соседней комнате, откуда сквозь неплотно закрытую дверь пробивался узенький лучик дневного света. Денис попытался подняться… и схватился за голову, наткнувшись на бинт или просто тряпку. Кто-то его все же перевязал… после того, как ударил! А ведь хороший вышел удар — вон как с ног-то свалил… Кто ж это так? Тарья? Но откуда у этой субтильной девчонки такая сила? И вообще — где он?

Превозмогая тупую боль, гусар приподнялся и покрутил головой. Темная узкая комната… похоже, что без окон, как принято было устраивать спальни во многих крестьянских домах Финляндии. И правильно: в белые летние ночи — темно, а в черные зимние дни все равно ничего не видно. Да и вообще — зачем в спальне окно? Разве что проветрить… а зимой — напустить холода?

Да, похоже, дом — крестьянский. Как и ложе… Денис пощупал набитый соломой матрас, сшитый из мешковины, и невольно улыбнулся. Уж точно не трактир! А если и трактир, то из самых дешевых… Из одежды на себе — лишь узкие гусарские штаны — чакчиры да рубаха.

Поднявшись, Давыдов пошарил вокруг, обнаружив аккуратно повешенные на стену доломан и ментик. Ни сабли, ни пистолетов, конечно, не было. Зато нашлись сапоги — спокойно стояли себе в углу.

Натянув сапоги, гусар накинул на плечи доломан и подошел к двери…

— А! Проснулись, господин штабс-ротмистр? Доброе утречко.

— Доброе, говорите? Ну… кому как…

Денис почему-то удивился, обнаружив в соседней комнате господина Амадеуса Шенгранна, вальяжно развалившегося на кушетке. Банкир был одет в обычную крестьянскую свитку и короткие сапоги. Ну да, ну да, одежду-то пришлось бросить — уж слишком быстро бежал. Вернее — плыл.

— Как водичка, господин Шенгранн? Не слишком студеная?

Банкир засмеялся:

— А я, честно сказать, теплую и не люблю. Купание должно бодрить!

— Да я уж и вижу — взбодрились.

— Прошу, садитесь, господин Давыдов. Вон сюда, к столу. Как раз и кофе поспел… Не хуже, чем у баронессы Матильды Юстиус, смею заверить!

— Сначала б умыться, — покачав головой, пленник подошел к рукомойнику — с него-то как раз и капало.

— Да-да, пожалуйста, — спохватился Шенгранн. — Там и полотенце. Чистое, специально для вас.

Хмыкнув, Давыдов быстро умылся и уселся к столу — вкуснейший запах свежесваренного кофе уже будоражил мозг.

Банкир лично разлил кофе по фаянсовым чашкам… слишком уж дорогими для обычной крестьянской избы, даже для финской.

— Прошу вас…

Денис отпил, блаженно зажмурившись, и вежливо поблагодарил:

— Благодарствую, господин шпион.

— Ах да, — лжебанкир тут же стал серьезным. — Позвольте представиться — адъютант, офицер королевского штаба полковник Ларс Ульвеус! Да, как вы уже догадались — швед. Очень рад нашему, так сказать, всамделишному знакомству. Признаться, не ожидал от вас такой прыти! Еле ушел.

— Будете вести допрос? — Давыдов поставил чашку и, скосив глаза, быстро глянул в окно… Двор, за ним — почти сразу — лес… Похоже, какой-то отдаленный хутор.

— Если надумали бежать, то, боюсь, я вас разочарую, — улыбнулся шпион. — Здесь вокруг одни болота. Тропинки знают только местные — верные подданные его величества короля Густава Вильгельма.

Денис ничего не сказал, лишь снова потянулся к чашке…

— Что же касается допроса, — между тем продолжал швед, — так его не будет. То, что надо, я уже узнал, иначе бы не ушел. Относительно же вашей дальнейшей судьбы, уважаемый Денис Васильевич, то скажу так — я бы хотел обрести в вас друга. Да-да — друга! Ведь мы с вами вовсе не враги. Наши народы стравили… и вы прекрасно знаете — кто. И я уверен, что вовсе не считаете Бонапарта другом России! Ведь не считаете?

— Не считаю. И что с того? — Давыдов окинул собеседника спокойным и даже в какой-то степени безмятежным взглядом и негромко продолжил: — Однако мы с вами воюем. Россия и Швеция. И вы — офицер враждебной моему Отечеству стороны.

— Да, так, — порывисто возразил полковник. — На какое-то время — да! Поймите, я бы очень хотел, чтобы наши страны стали союзниками! Еще ведь есть и Англия… вместе мы разгромили бы узурпатора, и Россия смыла бы наконец с себя позор Аустерлица и Тильзита! Или вы не считаете это позором, Денис?

Гусар застегнул доломан на все пуговицы и поднялся на ноги:

— За этот, как вы изволили выразиться, позор русские воины — солдаты и офицеры — заплатили своей кровью! И винить их в чем-либо…

— Да бог с вами! Я их ни в чем не виню! Просто наши страны могли бы…

— Могли бы. Но Бог судил иначе. Желаете еще что-то сказать?

Холодно посмотрев на шведа, Давыдов демонстративно заложил руки за спину, всем своим видом показывая, что ему не слишком-то приятна эта беседа… пусть даже пока это и не допрос.