Судьба гусара

— Ла-адно! Хотя бы — роту.

Озерский тут же организовал и пьянку. Да Денис был не против — после встречи с вороватыми интендантскими мразями хотелось расслабиться в обществе надежных и добрых друзей. Давыдов тотчас же послал Андрюшку за сослуживцами-адъютантами да за своими, гусарскими — поручиком Бровенчиным и штабс-ротмистром Анкудеевым.

— Ну, что, господа, жженки? — азартно хлопнул в ладоши князь. — Наслышан, наслышан про ваш гусарский напиточек.

Давыдов улыбнулся:

— Жженку так жженку. Мы все не против. Только вот жалованье…

— Да брось, Денис! Я предложил — я угощаю.

— Славно! Ну, и мы что можем в общий котел. Верно, друзья?

— Верно, Денис! Верно!

Выслушав одобрительные крики, ротмистр повернулся:

— Эй, кабатчик… Любезнейший… Свечи, шампанское, сахар — есть?

— Для вас, господа, найдется!

Седобородый трактирщик в длинном черном сюртуке с достоинством поклонился… правда, замялся насчет водки.

— Водка, конечно, есть… Но можжевеловая.

— Ой, нет, можжевеловая не пойдет, — замахал руками гусар. — Она нам весь вкус испортит.

— Тогда, ежели господа чуть-чуть подождут, я пошлю мальчонку… тут недалеко, да…

— Посылай! — с жаром одобрил Озерский. — На вот тебе денег… бери!

Запылала свеча. Потек по обнаженным сабельным клинкам расплавленный сахар… пуншем ахнуло в водку шампанское…

— Еще флакончик «Тройного» одеколона — и напиток богов готов! — пробуя, пошутил Дэн.

Выпили… Давыдов начал читать стихи…

Ради бога, трубку дай!
Ставь бутылки перед нами,
Всех наездников сзывай
С закрученными усами!

Ну, конечно же, это был «Гусарский пир», сочинение столь известное, что не стоило и говорить.

— Ах, Давыдов! Ах, Денис! — расчувствовался гость. — Ну, надо же, вот так наконец встретились! А помнишь Петербург? Салоны, казармы… А как ты старого князя Каменского напугал — об том до сих пор легенды ходят!

— А как Денис Васильевич князя напугал? — полюбопытствовал Бровенчин.

Озерский всплеснул в ладоши:

— Как, поручик, вы до сих пор не знаете? Дело было в одной гостинице, когда известный вам Денис Васильевич… Впрочем, давайте-ка выпьем! За встречу, за боевое братство, друзья!

Потом играли в карты по маленькой. Все, кроме Дениса — тот, как дал матушке обет, так его и блюл — свято. Батюшка-то, Василий Денисович, бывало, проигрывался в прах, едва ли не до нищеты полной…

За картами, конечно, еще выпили, раскурили трубки, и тут вдруг зашел разговор про охоту, про волков. Озерский Иван — охотник страстный, да и Бровенчин с Анкудеевым на охотах не одну собаку съели. Было о чем поговорить.

— Волк — зверь умный, хитрый. Попробуй его на приманку вымани!

— Ваблять надо, ваблять.

Ваблять — это и значило приманку делать, ставить.

— Ну, про вабление-то я вам сейчас много чего расскажу…

Денис не особенно слушал — запьянел, да и устал, чего уж. Тем более что с охоты разговор плавно перешел на женщин. Про дам высшего света. Кто, когда да с кем. Мужики — те еще сплетники, особенно в дружеском кругу да под водочку. Вот и нынче языки чесали — будьте нате! Подслушал бы кто да донес… может, и Сибири б не миновать. Впрочем, времена тогда были простые, военные…

— Вот, Маша Нарышкина, Мария Антоновна, красавица, каких поискать… Все знают, что она с государем, да… И что таиться?

— Так она особо и не таится.

— Нет, господа! Приличия же надо соблюсть.

— Марью Антоновну па-апрашу не трогать! Она мне сильно в одном деле помогла. Без нее я бы здесь, при князе Петре Ивановиче, не очутился бы!

— Сказал не трогать — не будем, — покладисто согласился гость. — Вот у Марьи есть еще старшая сестрица, Жаннетта. Так вот она, скажу я вам… с великим князем Константином, да-а!

— Да неужели так?

— Так, так… Уж я про то наверняка знаю.

После женщин зашла речь о войне. Тут уже никто не острил, не ерничал. Все сошлись в одном — Наполеон Россию в покое не оставит. Обязательно нападет.

* * *

К началу июня Наполеон стянул войска под Фридланд, небольшой прусский городишко с узенькими улочками и столь же узкими домиками, крытыми коричневато-красной черепицей. Русские войска, следуя приказу главнокомандующего, генерала Беннигсена, расположились на противоположном берегу быстрой речушки Алле, заняв почти всю речную долину, надо сказать, довольно-таки узкую и не оставлявшую достаточного пространства для маневра.

На том же берегу, чуть подальше, в лесу, скопились французские гренадеры маршала Удино, и Беннигсен почему-то решил, что они оторвались от своих главных сил. А раз оторвались, так надо скорее атаковать, разгромить, действуя решительно и дерзко. Правда, в случае отступления, увы… Позади река и всего четыре хиленьких понтонных мосточка.

— Что ж, ребятушки, разгромим Удино! — геройствовал на марше кто-то из егерей. — Всего-то дивизия! Не так уж и много. Разгромим. А потом и на Бонапартия всей силой навалим!

Командующий арьергардом князь Багратион, однако же, выглядел невеселым. Длинный нос его понуро повис, черный дрожащий плюмаж на генеральской шляпе наводил на грустные мысли.