Судьба гусара

Эх, опоздали… – корил себя гусар. Чтоб раньше в присутствие выехать. Раньше бы с Ратниковым поговорил… и за Верейским выехали бы раньше! Все же нашли, взяли гада… Хорошо – кто-то из Лидочкиных хлопцев дом показал.

– Не умирай, миленькая моя… Христом-Богом прошу, потерпи малость… Бричку, бричку давай! Сам повезу! Вы держите…

* * *

Уже наступил декабрь, и на улицах Звенигородки сверкали на солнце сугробы. Неугомонная мелюзга, весело крича, каталась с горки на санках, невдалеке, на базаре, торговали горячим сбитнем и только что испеченными – с пылу с жару – блинами.

Добежать, что ли, до рынка, купить?

Лидочка задумчиво подошла к окну. Недавно оправившаяся после ранения девушка казалась еще более тоненькой, чем была. Лицо ее все еще оставалось бледным, лишь щечки понемногу начинали розоветь…

– У Репниковых нынче бал, – оглянувшись на дочь, тихо промолвил Епифан Андреевич. – Хотя какой там бал. Так, обычные посиделки. Хотя… нас с тобой звали.

– Ах, оставьте, папенька, – отмахнулась барышня. – Мне же совершенно не в чем пойти.

Папенька умолк – да и что сказать-то было? Между тем за окном вдруг остановились богатые сани. Остановились прямо напротив дома Мирских, у заснеженного палисадника.

Кучер в справном армяке и шапке остался сидеть на облучке, а седок – важный господин с какими-то свертками – выбрался и зашагал прямо к крыльцу.

– Ой, папенька! Кажется, гости к нам. Ой, я переодеться не успею…

– Да я встречу. Ничего.

Важный господин со свертками уже стучал в дверь.

– Господин провинциальный секретарь Мирский?

– Он самый и есть. А что…

– Велено доставить вам.

– Но…

– За сим разрешите откланяться – дела-с.

– Что же вы, даже и чаю…

Неожиданный визитер ушел, оставив пакеты.

– Да тут что-то написано… «Лидочке Мирской»… Слышь, дочь! Тебе!

– Мне?

Дрожащими руками девушка развернула свертки…

– Это, кажется, пальто… зимние башмачки… и… ой… Господи-и-и-и!

В само большом пакете оказалось платье! Дивное, светло-голубое, со струящимся подолом и коротенькими рукавами-буфами, оно пришлось Лидочке впору… А как сияло при этом милое девичье лицо!

– Это кто ж такой доброхот? – покачал головой родитель.

– Я догадываюсь, – девушка улыбнулась и, сев на лавку, неожиданно шмыгнула носом. – Ах, Денис Васильевич… Денис, Денис… Как-то ты там на своей войне? Бонапарте, однако ж, не фунт изюму. Ох, господи, лишь бы все сложилось хорошо, лишь бы… Папенька, милый! У кого, говоришь, нынче бал-то?

Глава 4

– Скорее, скорей! Allons, ma chérie! On y va! Tres vite, силь ву пле! Тре вит! Быстрее!

Свою трофейную французскую лошаденку, недавно сторгованную у полузнакомых казаков, Давыдов назвал Мари и обращался с ней исключительно по-французски – иначе строптивая животина не слушалась.

– Тре вит, ma chérie! О, моя дорогая! Быстрее!

И впрямь – следовало торопиться, поскорее доставить в штаб князя Петра Багратиона важное известие от главнокомандующего русскими войсками в Пруссии, генерал-лейтенанта Беннигсена.

Дул пронзительный ветер, с серо-синего, затянутого тучами неба падал редкий мокрый снег. Словно болотная жижа, хлюпало под копытами Мари бурое снежно-грязное месиво. Мерзко! Такая уж здесь, в Восточной Пруссии, зима. Эх! Нет чтоб как в России – «мороз и солнце – день чудесный»! Впрочем, мороз во время военных действий тоже как-то не комильфо.

Впрочем, пусть и дрянь погода, да что грустить? Недаром же бравый гусар так рвался на фронт, искренне завидуя своему, уже успевшему повоевать и даже вернуться из плена, младшему брату Евдокиму. Денис писал прошения, подавал рапорты и даже как-то прорвался в гостиницу к прежнему главнокомандующему, старому графу Михаилу Федоровичу Каменскому, до смерти того перепугав. Правда, старик тогда почти сразу смягчился – оказывается, со многими родственниками Дениса он когда-то приятельствовал и многих хорошо знал. Так бы и славно вышло с отправкой Давыдова в действующую армию… кабы Каменский не тронулся немножко умом да не сложил с себя полномочия главнокомандующего, коим почти тотчас же был назначен верный клеврет государя Беннигсен.

Вот тогда и сгодились дружеские связи Дениса в салонном Санкт-Петербурге. Благодаря хлопотам светской львицы, юной княжны Марии Нарышкиной – любовницы и советчицы самого государя поручик лейб-гвардии гусарского полка Денис Васильевич Давыдов наконец-то получил назначение в действующую армию, адъютантом князя Багратиона. Добравшись в Восточную Пруссию вместе с попутными павлоградскими гусарами, Денис был представлен князю невдалеке от местечка Морунген и тотчас же приступил к исполнению своих прямых обязанностей.

Вот как сейчас…

– Tres vite, чертова перечница! Тре вит! Allez, maudit sois-tu! eh bien, allé! Да чтоб тебя!

Ушлая лошаденка Давыдова вдруг заупрямилась, ни в какую не желая сворачивать на лесную тропинку, которой – Денис знал уже – выходило бы куда быстрее. Ехать же по дороге – через разрушенное войною селение – семь верст киселя хлебать.