Судьба дворцового гренадера

- А что же с Довом государь сделает, как галерею окончит? - спросил Иванов. - Деньги, поди, с него не взыщут, так хоть бы мошенником ославили... Ну, а немчик твой при нем остается?

- Его дело иное, над ним не так измывался. Небось на лестницу меня всегда слал. Да еще пугал, бессовестный: "Разрываешь портрет, так две бес платы писать заставляю", - передразнил Поляков иностранный выговор своего врага. А что убьешься до смерти, с пятого ряда свалившись, то ему все одно.

- А на что жить станешь? - обеспокоился гренадер. - Надолго ль твоих денег хватит? Пока на Мошковом живешь, ходи ко мне в роту, у нас всегда остатки есть.

- Спасибо, дяденька, но обещает общество помощь выдавать. И царских портретов, которые хоть зажмурившись писать могу, пару сделаю - да на рынок. Прокормлюсь не хуже, как у злодея. А нынче спасибо за угощение, право, с Костромы так не едал. Там повар мне крестный был, нет-нет да и накормит досыта.

- Бери калачи да сахар, за них плочено, - предложил Иванов.

Живописец не заставил себя упрашивать. Проворно распихав по карманам все несъеденное, он стал надевать шинель.

- Благодаря Дову даже сии края мне опротивели, - сказал он. - Как на Остров переберусь, то ни шагу сюда. К вам повидаться и то будет надобно себя неволить, хотя вас, дяденька, душевно полюбил... Ох, что ж такое? Никак, драка пошла?..

За дверью в трактирной комнате послышались возня, стук падающей мебели, чей-то выкрик, потом будто звериное рычание. Вот дверь распахнулась, и за ее проемом встал, накрепко упершись в порог, высоченный дворцовый гренадер в фуражке и шинели. Под руки его подхватили и толкали вперед трактирные половые в белых рубахах и портах. Третий схватил сзади за поясницу, так что казалось, будто гренадер опоясан полотенцем.

И все не могли впихнуть в комнату, откуда оторопело смотрели на борьбу недавние собеседники. Лицо гренадера было так искажено натугой и злостью, да еще он, перекосившись, зажмурил один глаз, так что Иванов не сразу узнал Варламова.

"Не пробрали его ни карцер, ни капитановы отчитки, - подумал гренадер. - Как бы уйти до греха?"

Но тут Варламов разглядел его.

- Александра! - воззвал он, снова оттолкнувшись ногами от порога. Помогай! Вишь, гниды белые меня бьют.

- А ты чего им наделал?

На вопрос ответил тот половой, что толкал Варламова сзади.

Ловко вывернувшись из-за гренадера и тряхнув волосами в виде поклона перед Ивановым, он бойко доложил:

- Они, господин кавалер, давеча в трактир как ввалились, уже хмельные, то сряду зачали двух писарей лбами стукать, разом обоих раскровянили, едва мы втроем отняли-с. А сейчас хотим черным ходом вывесть, раз те за будошниками побегли. Сберечь их, значит, от аресту хотим.

- А по глазу меня кто огрел? - взвился Карп. Вырвав руку, он ухватил одного из половых за шею и стал гнуть к полу.

- Брось сейчас! - приказал Иванов. - Брось, тебе говорю!

Хочешь, чтобы капитану полиция связанным представила?

- Так мы же с тобой вдвоем и будошников хоть сколько уложим, - возразил Варламов, но отпустил шею полового и, разом подхваченный своими поводырями, оказался наконец в комнате. Видно, упоминание о командире дошло-таки до его сознания.

Воспользовавшись тем, что дверь оказалась свободной, Поляков, топтавшийся у стола, шмыгнул мимо них к выходу из трактира. В то же время Иванов надел шинель, фуражку и, обернувшись, толкнул дверь, через которую носили кушанье. За ней открылись сени, тускло освещенные фонарем. Слева за еще одной дверью трещали в печи дрова и мигал другой фонарь - там была трактирная кухня. Справа третья, открытая и.астежь дверь вела на двор. Там - снег, забор и калитка на Мойку.

- Пошли! - крепко ухватил Иванов за рукав Карпа.

- Дозволь хоть разок каждого награжу, - рванулся было тот.

- Самого завтра капитан наградит, - отозвался Иванов, выталкивая буяна в сени к выходу на двор.

За ними грохнула захлопнутая дверь, звякнула задвижка.

"Теперь бы только на будошников не нарваться, - соображал Иванов. Откуда прибегут? Ближняя будка у Конюшенного моста..."

Он толкнул Карпа за поленницу у забора.

- Стой тут и нишкни. Снегу сгреби - да к глазу, чтоб завтра капитан не увидел.

- Измайловцы и в Бородине шагу не отступили, - бормотал тот.

Иванов двинулся к калитке, но во двор вскочил Поляков.

- Квартальный с будошниками только в трактир вошли, - забормотал он. По Аптекарскому бегите да на Неву по Мраморному.

Сказавши, юркнул в калитку и повернул к Конюшенному мосту.

Схватив Карпа за локоть, Иванов потащил его за собой.

- Беги, пентюх, а то беды не оберемся!

Пробежав половину переулка, перешли на шаг. Поправили фуражки, одернули и застегнули шинели. Карп шел твердо и опять, схвативши горсть снегу, приложил к глазу.

- Видишь ли? - спросил Иванов, вспоминая свое давнее горе.

- Вижу. Только по-первости саднило. Но обида!.. От половых обида гренадеру...

- Мало тебе, видно, дали, что про обиду рассуждаешь! - в сердцах сказал Иванов.

Как посоветовал Поляков, к воротам подошли от набережной.