Суданские хроники

Затем Махмуд решил двинуться на Исхака-аскию и занялся постройкой судов, потому что начальник гавани мундио Альфа Улд Диарка угнал все суда в область Бенга, когда Исхак-аския послал [сказать] жителям Томбукту об уходе. Марокканцы срезали все крупные деревья, что были внутри города Томбукту, и распилили их на доски. Они сорвали толстые створки /146/, которые были в дверях домов, и собрали из них два челна. Первый они спустили в Реку в пятницу третьего зу-л-када священного упомянутого года [23.VIII.1591]. Затем спустили на воду второй, также в пятницу семнадцатого [числа] помянутого месяца [6.IX.1591]. И паша Махмуд со всем войском выступил в понедельник двадцатого [числа] указанного месяца [9.IX.1591]. С ним были паша Джудар, отставленный, и все каиды, за исключением каида ал-Мустафы ат-Турки — его Махмуд оставил наместником над Томбукту вместе с амином Хамму ибн Абд ал-Хакком ад-Драи.

Махмуд стал лагерем вне города, со стороны киблы, и задержался там остаток месяца. Затем он выступил оттуда в субботу второго зу-л-хиджжа священного, завершавшего девятьсот девяносто девятый год [21.IX.1591], и остановился в Моса-Бенго. Потом он из нее вышел, остановился в Сихинка и задержался в ней, пока не совершил молитву в праздник жертвы [29.IX.1591]. Тут он послал к кадию Абу Хафсу Омару, чтобы тот отправил к нему того, кто бы совершил с марокканцами праздничную молитву. Кадий выслал к нему имама Саида, сына имама Мухаммеда-Кидадо, и он там руководил этой их праздничной молитвой. И Махмуд его поставил имамом; Саид совершал молитву в соборной мечети касбы до самой своей кончины — да будет над ним милосердие Аллаха.

Потом Махмуд направился на аскию Исхака, чтобы сразиться с ним. Аския (он в то время находился в Борно) прослышал об этом и пошел навстречу паше. Они встретились в Бамбе в понедельник двадцать пятого [числа] упомянутого месяца [14.X.1591] и сразились в тот же день около холма Дьярадиан. И снова паша Махмуд разгромил аскию, и тот показал спину, обращенный в бегство. Среди тех, кто умер в тот день в войске аскии, был фари-мундио Йомба Улд Сай-Ула (его мать была из числа дочерей повелителей); и аския назначил после него Сана Улд Аския Дауда — и это было его последнее назначение. Исхак направился в сторону земли Денди и остановился в Керей-Гурма.

Во время атаки в баламу Мухаммеда-Гао, сына аскии Дауда, попала пуля и причинила ему болезнь. Исхак-аския приказал ему устроить рибат в некоем месте, а бара-кою /147/ Малику велел [сделать] подобное в другом месте. И приказал он Малику совершить набег на фульбе, пребывающих в Ансао; и Малик совершил на них набег.

С упомянутым бара-коем Маликом была группа братьев упомянутого Исхака, в том месте, [где находился] рибат. Аския сместил их с их постов в походе на Тонфину из-за трусости, которую они тогда проявили. Исхак написал бара-кою, чтобы тот их схватил, боясь их бегства к врагам, но они узнали о том и бежали в направлении Гао. В их числе были: Али-Тонди, Махмуд-Фираро-Идье, Бурхум, Сулейман и прочие из детей повелителя аскии Дауда. Паша Махмуд ибн Зергун со своим войском преследовал войско Исхака, пока не достиг Кукийи; и остановился он там.

Когда Исхак-аския обратил спину при втором разгроме, он послал своего гонца в город Томбукту. Тот приехал в Томбукту в ночь на субботу, в первую ночь [месяца] мухаррама, открывавшего год, завершавший тысячу [лет] от хиджры пророка [19.X.1591], — да будут молитва и полнейшее приветствие над благороднейшим, совершившим ее. Он сообщил о том, что произошло между Исхаком и пашой Махмудом. И случилось, что томбукту-мундио Йахья Улд Бурдам вместе с теми, кто был у него из сотоварищей [его] и дьогорани — жителей Йуруа, пришел, чтобы сразиться с каидом ал-Мустафой ат-Турки. Они достигли Томбукту в четверг двадцать первого зу-л-хиджжа священного, завершавшего девятьсот девяносто девятый год [10.X.1591]. Говорят, что Йахья поклялся войти в касбу через ворота Кабары и выйти из ворот Рынка. А был он глупейший из людей и невежественнейший из них. Когда он приблизился под башню касбы, его ударила пуля — и он умер вечером того же дня. Его голова была отрублена, и ее на шесте сразу же пронесли по городу. И глашатай возглашал, [идя] с нею: "Эй, жители Томбукту! Это голова мундио, принадлежавшего вашему городу. И кто не будет сидеть спокойно — с тем поступят подобным же образом!" А стрелки, с лицами, раскрасневшимися от злости, стали бить /148/ людей своими мечами каждую минуту. И вспыхнуло пламя мятежа.

Вернемся же к речи о том, что произошло между пашой Махмудом ибн Зергуном и сонгаями в той области. Когда паша остановился в городе Кукийя, с ним было сто семьдесят четыре шатра, по двадцать стрелков в каждом шатре — всего их было около четырех тысяч стрелков. То было большое войско; противостоять ему и обратить его в бегство [мог бы] лишь тот, кому бы помог Аллах Всевышний и кого бы он поддержал.