Суд

На этот вопрос хорошо отвечают книги моего друга Михаэля Бабеля, который оказал мне честь, поместив мой печатный отзыв в своей трилогии. В частности, в этом отзыве я указал, ссылаясь на Платона, что государство Израиль, называемое демократическим, на самом деле, является тимократическим. По Платону, тимократия, т.е. власть честолюбцев, принимает особо уродливую форму честолюбия ничтожеств, она возникает параллельно аристократическому правлению и переходит в олигархию, которая, в свою очередь, переходит в демократию, из которой возникает тиранический строй.

"Последняя утопия" М. Бабеля говорит нам о том, чтό должно оказаться роковым для существования государства как еврейского; "Предобвальные будни" – хроника того, чего следует опасаться человеку в израильской "демократии"».

Найти для него плохонького поэта-чекиста – не просто, все уже приставлены, куда надо. А телефонная чекистка – тоже не простой вариант – надо сделать рекомендацию, чтобы можно было позвонить: «Мне посоветовал связаться с вами Михаэль».

А перед этим звонить по переносному телефону, писать письмо, платить за книги, тащиться по жаре на почту к почтовому ящику, за который надо платить из года в год, – чего вдруг?

Чтобы не читать книги, которых как котов на помойках?

Вопросы к кэгэбэ по адресу: почтовый ящик 6275, Егуд 56213.

Лист 12

Участок влияния на умы – книжный фронт – как и всё в государстве, схвачен кэгэбэ.

Обвинение 15

В 1990 решил перевести книгу «Мой Израиль» на иврит, хотел похвалиться. Если с годами окажется хорошей, простится эта слабость.

Показали мне на ещё молодого переводчика; об одном его переводе говорили и писали в литературных разделах.

Добрался до его дома, он посмотрел на меня – и я увидел свою цену; уговаривал его перевести – он взял прочесть.

Перевести меня – литературным событием не будет. Никакое издательство меня не захочет; напечатаю свою смехотворную тысячу; но без издательства получу в магазинной империи Стеймацкого только красивую похвалу: «с неизвестными писателями не работаем». Переводчик это знал, а я не знал.

Потом догадался: этот участок влияния на умы – книжный фронт – как и всё в государстве, схвачен кэгэбэ.

Не может человек, продиравшийся по траншеям фронтов того и этого государства не видеть их похожести.

А если гомосос? (Это русский писатель Александр Зиновьев сократил «гомосоветикус» в «гомосос» – его патент.)

Описание А. Зиновьевым гомососа того государства верно для гомососа этого государства.

Гомосос большого народа вырос только в том государстве, а гомосос малого народа вырос в том и в этом государстве, что укрепляет вывод писателя двадцатипятилетней давности:

«Мы-то (русские – М.Б.) как раз и послужили той исходной основой, из которой великие селекционеры-коммунисты вывели современного гомососа. Но мы остановились на полпути к современному гомососу и погрязли в мелочном самоанализе. Другие народы опередили нас и в этом».

Понятно и без лишних слов, но обвинять А. Зиновьева в антисемитизме – такое ему не причитается.

Писатель в своём описании не дошёл до дважды гомососа. Тема не закрыта. И для меня.

Ещё несколько именитых переводчиков меня забраковали однозначно.

А меня не устраивал простенький перевод для этой книги: хвалиться – так хвалиться.

Согласилась пожилая переводчица, которую тоже рекомендовали.

Ставшие пожилыми, которых привезли малыми детьми, – самые лучшие переводчики. У них ошибки только в языке их детства. И если книга хорошая, то будет хорошей и на иврите.

Я её никогда не видел. Рукопись послал, ей понравилась, по телефону уточняли непонятности в тексте, довольно-таки быстро вернула перевод, и я заплатил. Редактору было мало работы. Потом послал несколько экземпляров переведённой ею книги. Она очень благодарила.

Между нами сохранились хорошие отношения людей, которые общаются только по телефону и не видят друг у друга недостатков, даже каких-нибудь малых внешних.