Ступа с навигатором

– Может, в другой семье, где дети друг друга любят, такое и сработает. Но у нас иначе. Тихая отличница Аля безропотно выполняла все правила, которые установили родители. Надя их постоянно нарушала, а доставалось по полной только мне. Скандалы у нас тогда были постоянно, ну прямо война с марсианами. И развивались действия всегда одинаково. Надя хамила маме, потом убегала из дома. Анна Яковлевна мчалась к младшей дочери, отвешивала ей пощечины, запирала в комнате и выдыхала. Сейчас понимаю, у матери имелся свой способ сбросить нервное напряжение: наподдать Але ни за что. А в тот день у нас заболели сразу две учительницы, по математике и физкультуре. Грипп их свалил, поэтому после второго урока я прибежала домой, поняла: и мать, и Надежда в квартире, очень тихо прокралась в свою комнату и затаилась там. По воплю мамаши, который разлетался по нашим хоромам, маленькая Аля поняла: Анна Яковлевна и Надя опять скандалят. Но на этот раз это прямо война с псами-рыцарями! Я услышала глухие удары, потом рыдания старшей сестры.

– Мамочка, не надо, мне больно.

– А сейчас станет еще хуже, – заорала мать таким голосом, что я вмиг забилась под кровать, похолодела от ужаса.

Потом вдруг приехал папа, чего никогда ранее не случалось, отец возвращался только вечером.

– Надька беременна, – сообщила мама, – аборт поздно делать!

Алевтина взяла чайник и наполнила свою чашку.

– Нонче дети про аборт и беременность чуть ли не в детском саду узнают. А в прежние годы мы ни о чем таком не слышали, поэтому не поняла, о чем речь.

– Приятная новость, – засмеялся отец.

– Тебе весело? – вмиг завелась мать.

– Плакать поздно, – отбрил папа, – следовало дуру на цепь посадить. Решим проблему.

– Да, – крикнула Анна Яковлевна, – уедет она к моей подруге! Та ее в своем загородном доме запрет, роды примет, и конец истории!

– Не кричи, – остановил жену муж, – Аля услышит.

– Ее нет, – сбавила тон Анна Яковлевна, – еще из школы не пришла.

Алевтина отодвинула чашку.

– Я пролежала под кроватью, не понимая, что делать. Потом просто повезло. Надю заперли в ее детской, родители ушли в кабинет к отцу, я вылезла, вышла на лестницу, нажала на звонок. Ни у старших, ни у сестры не возникло сомнений: младшая дочь только сейчас вернулась из школы!

Рассказчица замолчала, мы тоже не вступали в разговор. Когда пауза затянулась, Зубарева спросила:

– Красивая ситуация, да? Думаете, на этом все?

Женщина засмеялась.

– О нет! Это только начало. Основная часть впереди.

Алевтина прижала ладони к щекам.

– Забеременеть в школьном возрасте не лучшая история. Родители быстро забрали старшую из гимназии, отправили ее в Молдавию, там в деревне у нашей мамы жили какие-то родственники. В Москву Надежда вернулась в девятнадцать лет, одна, без младенца. Куда он подевался?

Рассказчица развела руками.

– Тайна, покрытая мраком. И еще новость! Сестра вышла замуж за парня из молдавского села. Родители в обмороке, зять прямо от сохи, всю еду только ложкой в рот запихивает, правда, внешне красавец. А у Надежды горит любовь-морковь и все такое. И вскоре прямо как написал поэт: «Семейная лодка разбилась о быт». Последовал развод. Если раньше мать ругала Надю за неудачный выбор мужа, то после крушения брака начала орать на старшую дочь: «Ты разбила семью!» А та истерила, кричала:

– Уйду от вас.

Но все, включая меня, отлично понимали: никуда девушка не денется. Денег-то она не зарабатывает.

Глава пятнадцатая

Алевтина опустила голову.

– Беда случилась через три года после Надиного возвращения. Я была на занятиях, вернулась домой в районе семи вечера. Смотрю, отец бледный, глаза провалились, сестры в квартире нет. Мужчина меня увидел, закричал:

– Где шлялась?

Я испугалась, ответила.

– На занятиях сидела, потом сразу домой поехала.

Федор Николаевич вдруг зашептал:

– Аня умерла, в морг увезли.

Я вообще ничего не поняла, спросила:

– Какая Аня?

И, бац, пощечину от папаши получила, потом он закричал.

– Жена моя! Мать твоя!

Алевтина заложила за ухо прядь волос.

– Я оторопела. Утром Анна Яковлевна здоровая, а сейчас ее в живых нет? Наверное, Федор Николаевич сошел с ума. Отец тем временем вытащил из бара бутылку коньяка, влил в себя хорошее количество напитка и велел: «Слушай». Язык у него заплетается, но говорит. И полились на меня семейные тайны.