Ступа с навигатором

– Возникла необходимость поговорить с вами. Сумеете найти время? Дарья подъедет в любое место.

– Сейчас нахожусь в торговом центре «Колодец». Неподалеку от него ресторан «Дипломато-итальяно». Пусть Дашенька посмотрит по навигатору, сколько ей ехать, и напишет мне. Точно рассчитаю время, приду туда без опозданий!

Я встала.

– Выпью чаю и помчусь.

Семен тоже поднялся.

– Давно не заглядывал в харчевни, возьми меня с собой.

Глава четырнадцатая

– Тут уютно, – улыбнулась я.

– И посетителей нет, – прибавил Семен, – зал маленький, всего четыре столика.

– Местечко для своих, – пояснила Алевтина, – оно принадлежало моему мужу. Он использовал ресторанчик для бесед с теми, кого не следует принимать официально, и тогда двери запирали, никого не впускали. В остальное время может зайти кто угодно. Но чек высокий и не каждому по карману. Что случилось?

– Надежда Федоровна, – начала я.

Алевтина сложила пальцы рук в замок.

– Ясно! Имело смысл рассказать детективам про сестру. Но история такая страшная. Я трусиха! Чуть что, сразу голову в песок и сижу так. Ничего с собой поделать не способна, слова папы «только ради чести семьи тебя на расстрел не поведут» навечно в памяти. Отец умер, но дочка его по сию пору боится. Надя жива?

– В списках умерших ее нет, – ответила я, – прописана женщина в глухой деревне. Но в доме, где она зарегистрирована, сейчас живет старушка, та сообщила, что госпожа Зубарева умерла. Однако мы нашли ее на сайте, где гомеопаты предлагают свои услуги. Похоже, Надежда неплохо зарабатывает. А в избе у нее кабинет, где принимает клиентов. Кто приезжает в умершее село? Не знаем!

Алевтина отвернулась к окну.

– История неприятная. Надежду не видела много лет, и я ее не считаю своей сестрой. Понимаете…

Алевтина поставила локти на стол.

– У нас с ней особой дружбы не имелось. Мешала разница в возрасте. Всего семь лет, скажете вы. Но семь и четырнадцать – это яма, которую не перепрыгнуть. А пятнадцать и двадцать один зияющая пропасть. Я гордилась наличием старшей сестры, хотела с ней дружить, но натыкалась на стену. Надя презирала, как она говорила, «малявку». Злилась, что из-за меня ее счастливая жизнь завершилась.

– Обеспеченные родители могли купить обеим девочкам что угодно, – вступил в беседу Сеня, – навряд ли старшая слышала пассаж: «Але надо к зиме шубку приобрести, тебе придется пока в старом пальто походить».

– Нет, конечно, – улыбнулась клиентка, – но подруг ей в дом запретили приводить, чтобы младенец не подцепил заразу. И мне больше внимания уделялось первое время. Надя страшно ревновала. Потом все вернулось в прежнюю колею. Но когда я пошла в первый класс, мама опять начала о младшей больше думать. Делала со мной уроки, занималась иностранным языком. Надя Алю люто возненавидела, она сестру била, толкала. Я падала, вечно в синяках ходила, но не жаловалась на родственницу.

– Почему? – удивился Сеня. – Ее бы наказали.

– Вот-вот, – согласилась Алевтина, – отец в строгости дочек держал, требовал абсолютного послушания. Я его ужас как боялась, несусь домой из музыкальной школы, а по спине холодный пот течет. Вот опоздаю и на неделю без прогулок останусь. А Надя не такая, она всегда делала, что хотела.

Алевтина выдернула из держателя салфетку и прижала к губам, потом убрала руку.

– Тяжело очень вспоминать тот день! Я вернулась из школы раньше, отменили последние два урока. Открываю дверь, слышу крик мамы и бегом к себе в детскую. Поняла, опять родительница и старшая сестра ругаются. Как правило, ссоры у них случались из-за нежелания Нади идти на дополнительные занятия к репетиторам или в бассейн. Возможно, старшая дочь хотела отправиться к подруге, а ей велели делать уроки. Услыхав слово: нет, Надежда всегда впадала в истерику, швырялась чем под руку попало, нецензурно ругалась. Когда огонь утихал, всегда доставалось мне. Мама вся красная, злая входила в детскую и шипела младшей дочери.

– Ну? Ты что хочешь? Бросить музыкальную школу?

Я начинала плакать.

– Нет, нет, никогда.

Но все равно младшую тоже наказывали. Такую систему воспитания внедрил папа, когда старшая девочка окончательно распоясалась. Федор Николаевич сказал дочкам:

– Если одна из вас нам с мамой нагрубит, обе лишаетесь встреч с друзьями, мороженого, кино и так далее. Не хотите подставлять сестру? Держите себя в узде.

Алевтина Федоровна печально улыбнулась.