Студенты. Книга 2

Так разошлись жизненные пути Саввы и этой грузинской пары: брата и сестры, его сокурсников и знакомцев прекрасной юности.

Савва Николаевич вспомнил об истории взаимоотношений с Гиви не случайно. Жизнь день за днем подкидывала уравнения с одним, а то и с двумя неизвестными. Вот и сейчас, сидя на экзамене, он решал для себя трудную задачу — казнить или помиловать. Перед ним сидел молодой повеса, красивый парень с армянской фамилией: кучерявый, с черными, как маслины, большими нагловатыми глазами. Он чем-то неумолимо напоминал его однокурсника Гиви. Студент явно не знал билета и пытался измотать профессора посторонними рассуждениями. Психология поведения таких студентов была проста: профессор — интеллектуал, значит, многое может простить, главное, найти тему, даже ключевое слово, которое бы его задело, было бы ему интересно. И тогда он сам все расскажет, только поддакивай. Но как найти тему, о которой профессору было бы приятно порассуждать?

Савва Николаевич догадывался о причине поведения экзаменуемого и уже хотел вернуть зачетку без оценки. Двойки он не ставил принципиально, говоря: «Придете в следующий раз, когда лучше подготовитесь. А сейчас вы перенервничали и смешали все в кучу — каша какая-то, а не ответ…»

Савва Николаевич только собрался это сказать, как вдруг студент произнес: желание пациента излечиться является главным условием предоперационной подготовки.

Савва Николаевич чуть не поперхнулся словами, готовыми исторгнуться из его гортани. Проглотив комок в горле, Савва Николаевич спросил:

— Вы что, действительно так считаете?

Студент понял — он напал на золотую жилу.

— Конечно, профессор! Желание является сильнейшим стимулом для жизни, вернее, жизнь без желаний и мечты скучна, можно сказать, что невозможна…

Студент продолжал развивать тему, уже понимая, что он сдаст экзамен.

Вот ведь как, его мысли, вынашиваемые годами, спокойно озвучивает студент-третьекурсник. Браво! Не зря преподаватель читал лекции.

— Почему? — И Савва Николаевич попытался найти ответ: — Ну хорошо, желания бывают ведь разными: в одном случае победить болезнь, в другом — умереть… Вы же знаете, что на Западе широко дискутируется идея эвтаназии по просьбе пациента или родных. Как вы смотрите на эту проблему?

— А что на нее смотреть? Ее нужно решать.

— И как же, молодой человек?

— А просто — есть желание больного умереть, нужно дать ему такую возможность…

— Ну а если ошибочный диагноз и болезнь может быть излечена. Почему же пациент должен умереть по чьей-то вине, а то и по недоразумению, — пытался активно наступать на студента профессор.

— Согласен, Савва Николаевич. Но выбор все же за больным, там, где все ясно и других вариантов, как умереть, нет, лучше это сделать спокойно, не мучаясь. Такая моя точка зрения, — ответил парень, очень похожий на его студенческого оппонента Гиви.

— Вы верующий? — задал неожиданный вопрос Савва Николаевич.

— Нет, но я христианин и уважаю свою веру. Да и при чем тут вера? Понятно, что церковь против эвтаназии: мол, Бог терпел и нам велел. Но это ничем не доказанная гипотеза, — продолжал активно наступать студент…

Савва Николаевич внутренне удовлетворился ответом студента. Но тогда как поддержать и так исчезающий русский народ, если вдруг при наших существующих порядках разрешить эвтаназию? Он решил остановить студента.

— Нет и еще раз нет. Эвтаназия не для нас, мы еще к ней не готовы. Я ставлю вам четверку, вы неплохо владеете темой, но, к сожалению, не ответили на все вопросы билета.

Студент, сияющий, как самовар, вскочил со стула:

— Спасибо, профессор!

Оставшись один, Савва Николаевич еще долго ходил по кабинету, никак не мог успокоиться. Тема эвтаназии его волновала не сама по себе, у него умирал брат, тяжело и мучительно. И Савва Николаевич не знал, как поступить: дать брату тихо умереть от введенного лекарства или пусть он мучается до конца. И когда он не знал, что делать, то предпочитал анализировать прошлое в поисках ответа.

Глава 12. Судьба в руках студентов