СТРУНА ИСТОРИИ

Итак, мы говорили об акматической фазе этногенеза, которая хотя и является высшим проявлением огромного количества пассионарности в том или ином регионе, в той или иной стране, но создает условия, при которых жить очень трудно. Не то чтобы, понимаете, совсем не возможно, но очень тяжело, когда пассионариев слишком много и когда они бессистемно бросаются друг на друга только ради своих личных интересов и побуждений. Иногда они выкидывают какой-нибудь лозунг, а иногда набирают себе сторонников самым простым способом: дают золотую монету и говорят: «Милейший! Возьми это и иди и говори всем, что наш герцог — добрый герцог». И этого оказывается достаточно, чтобы данный «добрый» герцог мог собрать себе такое количество сторонников, чтобы устроить великую смуту.

Не будем теоретизировать, посмотрим, как оно бывает в реальности.

Европа достигла этого пассионарного перегрева в XIV, уже основательно — в XV и в XVI вв. Этот период — страшный период, носит название Реформации, потому что он прошел под определенными лозунгами религиозного содержания. Но, как мы уже говорили, большая часть населения в богословских вопросах совершенно не разбиралась, а великолепно понимала, кого надо бить. И била тех, кого хотела… Причем в это время истинных католиков и горячих протестантов хотя и было некоторое большинство, но не подавляющее.

Вспомните тот случай, который описан у Дюма в «Трех мушкетерах», когда Мушкетон рассказывает своему хозяину Портосу, что он-то католик, а у него был брат — гугенот, а отец занимался разбоем на больших дорогах и, останавливая того или иного путника, спрашивал его, кто он такой — католик или гугенот? И грабил в обоих случаях, называя себя представителем противоположного исповедания. Но когда католики и гугеноты, ограбленные им, встретились после этого в кабачке и, договорившись, пошли, поймали этого папашу и повесили его, то «мы, — говорит с братом, — взяли каждый по мушкету. И я, как католик, пошел за гугенотом, а он, как гугенот, пошел за гугенотом, и мы обоих прикончили». То есть в данном случае мы должны рассматривать не столько лозунги, с которыми выступали те или иные партии, сколько их подоснову. А основы были одни — согласно тем принципам или лозунгам.

Пассионарный перегрев унес колоссальное количество людей. Например, в Восточной Европе пассионарный перегрев начался в Чехии. Страна тихая, очень культурная, с прекрасным университетом. И с этого-то университета все и началось.

В средневековых университетах жизнь студентов и профессоров шла по линии внутренней самоорганизации — по землячествам, или по нациям. В Пражском университете наций было четыре — саксонцы, баварцы, поляки и чехи. Под поляками понимались в результате ливонские рыцари. Так что три нации были немецкие. Чехи были в меньшинстве, и это им не нравилось. И этому придавалось гораздо больше внимания, чем тем разногласиям, которые допускали те или иные профессора. И вот преподаватель чешской нации, профессор и ректор университета Ян Гус предложил некоторые усовершенствования в церковном обряде и, так сказать, в бытовой жизни духовенства. В частности, он предложил, чтобы священника, совершившего уголовное преступление, судил не духовный суд, а светский, поскольку уголовное преступление есть презумпция самого короля. Кроме того, он предложил приобщаться (причащаться. — Ред.) под двумя видами, как у православных. В общем, целый ряд нововведений. Но это вызвало, как вы знаете, невероятный конфликт.

Яна Гуса вызвали сначала в Констанц на Собор объяснить свою точку зрения. Когда он туда явился с Охранной грамотой императора Сигизмунда I, то его арестовали и, не взирая на охранную грамоту, сожгли,[376] — по решению большинства в один голос. Половина, примерно половина, голосовала за освобождение. После этого в Чехии вспыхнуло восстание. «Как? Нашего профессора! Кто сжег? Немцы! Бей немцев!»

И начиная с 1419-го по 1434 год шли Гуситские войны, которые унесли жизни примерно 70 % населения Чехии и, соответственно, немножко меньше в окрестных немецких странах.

Одна Чехия воевала против всей немецкой империи и даже сталкивалась с Польшей, хотя поляки старались соблюдать нейтралитет. На знамени у чехов была чаша, из которой они хотели получать причастие под двумя видами: хлеб и вино, а на знамени католиков был латинский крест. То и другое — атрибуты христианской религии. Собственно говоря, в соседней Польше были православные, которые пользовались чашей при причастии, были и католики-поляки, которые имели свой латинский крест, такой длинный, вытянутый, но при этом они великолепно жили в мире. Так что, очевидно, не религиозные лозунги были причиной этой невероятно жестокой войны, а какие-то другие поводы, о которых мы и говорим.