Структурный гороскоп в вопросах и ответах

Есть несколько предсказаний, может быть не слишком замеченных, но, на мой взгляд, очень ярких. Например, я предсказал, что к власти придет преемник Ельцина, хотя все говорили, что любой претендент, связавший свое имя с Ельциным, обречен на поражение. Все аналитики тогда уверяли, что стать президентом России сможет лишь тот, кто активно противопоставит себя Ельцину.

Мало кому запомнилось мое предсказание грядущего после 2001 года застоя и реакционности в Иране. Многие уверовали после прихода к власти Хатами, что Иран стремительно демократизируется и цивилизуется. По теории же с 2001 по 2013 год в Иране что-то вроде нашего застоя (1977 – 1989). И вскоре жизнь подтвердила предсказание, когда президентом Ирана в 2005 году стал Ахмадинеджад, человек чудовищно темный и безграмотный.

Многим Иран кажется государством пустяковым и ничего не значащим, но это не так – силен в этом мире всякий, кто может позволить себе самостоятельность мышления. Куба, Корея, Иран – всякий, кто может вести свою политику, – становится, как теперь говорят, ньюсмейкером, отвлекает на себя главные силы сильных мира сего.

Ну и конечно, самый эффектный и запоминающийся ход – это предсказание поимки особенно разыскиваемых террористов. Так я предсказал на 2004 год шейха Ясина, на 2005 год Аслана Масхадова, а на 2006 год бен Ладена.

Так что наиболее резонансными становятся предсказания, сделанные наперекор общему мнению. Очень важно было предсказать победу Ельцина, когда все ставили на Зюганова, предсказать крах Америки, когда все видели только ее могущество, предсказать махровую реакцию в стремительно прогрессирующем Иране.

102. Случайно или по плану возник структурный гороскоп?

Вопрос о возникновении структурного гороскопа наиболее интересен автору. То, что этот вопрос мало интересует читателей, журналистов или коллег по профессии, стало для меня гигантским разочарованием. Годами я ждал момента, когда меня начнут расспрашивать про то, как мне пришли в голову те или иные идеи. Помнится, я очень жалел, что сама хронология открытий осталась незафиксированной. Никому не интересны были эти истории, и в результате история открытий во многом утеряна.

Народ интересовался только готовым результатом, только хорошо проверенной теорией, да и то в основном в применении к себе, любимому. Так устроен человек, его интересует собственная жизнь, чуть-чуть общая теория, а история открытия не интересует практически никого.

Тем не менее я с маниакальным упорством в каждой своей книге пытаюсь пропихнуть историю того или иного своего открытия, находя в этой информации огромный смысл не столько для себя, сколько именно для читателя. Человек обязан знать, из какого сора рождаются теории, знать, каким путем добывается истина. Я не хочу, чтобы меня считали догматиком, излагающим придуманную, умозрительную схему. Я не хочу, чтобы меня считали провидцем, получившим знания во сне или путем телепатического сеанса. Но также я не хочу, чтобы меня считали традиционалистом, носителем каких-то древних знаний. Из этих трех «не» состоят все мои истории, ибо все, что я открыл, – это результат научных изысканий.

Теория родилась в удивительном синтезе тонкой наблюдательности и ясного воображения. Величие родившейся теории не в ее богатстве и красочности, бывают теории и поцветистее, а в ее четкости, ясности, в угаданности зашифрованной гармонии, а самое главное – в эффективности. Терпение, фанатизм в достижении цели, простота и ясность мышления, склонность к поиску простого в сложном... Вот составляющие, из которых соткался структурный гороскоп.

Реальная битва между восточным (тогда еще) гороскопом и чем-то там еще (например, недописанным романом о городе) длилась всего один год (1985), дальше роман сгинул навеки, и я о нем более не вспоминал. Степень внутренней гармонии, которую я обрел, сев на гороскоп, была столь велика, особенно на фоне того внутреннего ужаса, в котором меня держал роман о городе, что я сразу уверовал в то, что гороскоп и есть мое главное жизненное предназначение.

Так что первой компонентой стало чувство внутренней уверенности, рожденное уверенностью дикого напора. Это был взрыв восторга. Еще ничего не открыв, я пребывал в некой эйфории. Я предчувствовал, что стою на пороге великой судьбы.

В дальнейшем, кстати, когда открытия стали появляться как грибы после дождя, восторги совсем не выросли и даже стали опадать, хотя я по-прежнему влюблен в структурный гороскоп, как в первый день его создания. Просто я стал машиной по выработке мировых сенсаций, которые, кроме меня, никто не замечал. Я приучил себя к тому, что открытия встали на поток...