Stronghold

       Со вторым письмом было еще интереснее. По ходу про информатора, его написавшего, ничего не было известно. На том конце цепочки сидел человек, которого я крепко держал за жабры, содержа его единственного ребенка (о чем он знал), и выжившую жену (о чем не знал). Писали же они словно под диктовку. Нет, стиль письма был разный, сведения тоже, но вот идеи, прописанные в них, походили друг на друга, как близнецы.

       Так, ничего и не придумав, я позвал Игоря Ивановича, а тот нашел мне Семеныча.

       Дождавшись его и обменявшись положенными в таких случаях словами, я отдал прочитать письма и усадил его пить чай с медом и свежим хлебом. Тот довольно зашевелил усами и хищно вцепился в кусок каравая.

       Тщательно прожевав угощение, он дочитал оба письма. Небрежно откинув их в сторону, он спросил:

       А от меня то ты, что хочешь?

       Неопределенно пожав плечами, я покрутил в воздухе пальцами и озвучил свои измышления по поводу контроля над одним и полностью непонятного поведения второго. Еще раз тщательно обнюхивая текст Семеныч что-то пробурчал.

       Что, что? - не расслышал я.

       То, то - передразнил меня Семеныч. - Тебе же все написали. Скорей всего орденцы решили обеспечить свои тылы, да и чего-то бояться. Тот, который под контролем, выбран ими как почтовый ящик. Через него они пытаются связаться с нами. Кто глава - они не знают, но надеються на то, что их послание попадет по адресу. Второй - раскрывает именно намерения церковников. Ответь поскорей и жди, с тобой будут искать встречи.

       И по стариковски закряхтев Семеныч свалил к себе, а я остался один, в который раз с тоской думая, что зря я ввязался в это дело. Теперь пищи, но беги, как белка в колесе.

       ***

       Письма были очень простые. В одном из них макс написал, что на нашу сторону ищут выход орденцы, причем старается это делать втихомолочку, стараясь не затрагивать никого из своих союзников. Ни Шерхана, ни подмятых под себя Свидетелей Иеговых, ни колхоз имени Ленина. Инициатива исходит не от самого главного руководства, а от среднего звена. Хотя возможно они просто стараются обезопасить себя от любых обвинеий со стороны. Люди, пытающиеся с нами связаться, делают это очень ненавязчиво, при малейшей опасности убирая свидетеля. Так, пользуясь свободным доступом на территорию колхоза и тайной исповеди, они вышли на кого то из моих людей. Сотрудничество оказалось достаточно плодотворным, видимо им нашлось чем его заинтересовать. Он не знает кого именно, но работа в том направлении активизировалась. Так что изменилось направлении деятельности разведки: все меньше занимаются поиском ведьм, большинство ресурсов направляется в сторону увеличения экспансии на сторону. Подробнее сообщить не может, постольку поскольку мною было запрещено заниматься активным сбором разведданных.

       Я отложил письмо и задумался. Если эти сведения попали к практически законсервированному агенту, то это значит то, что: либо он сгорел, либо эта деятельность получила очень широкое распространение. Еще раз мылено попеняв себе на леность и на то, что не озадачился подсадить другого агента. Я перешел ко второму письму.

       Майкл писал очень убедительно и немногословно, в своем лаконичном стиле. Письмо его больше напоминало служебную записку с обоснованием какой-либо надобности и включало практически все, что написал Макс.

       На него вышли святоши и предложили передать для меня послание. Что его поразило, так это то, что именно для меня. В частности мать-церковь предлагала мне полное прощение только за отвлеченное согласие о сотрудничестве. Основные вопросы предлагалось обсудить в реальном времени и без посредников. Никаких конкретных вопросов - только полунамеки. Легкие как перышко и ничего не значащие. Намек там, намек тут и ты начинаешь сомневаться в себе самом. Предлагалось встретиться и обсудить вопросы затрагивающие не только оставшихся в городе, но и "пошедших по другому пути развитию", то есть нас. Так же в письме содержалась просьба о полной секретности, приводились какие-то доводы. В общем ничего не обычного, если бы не дополнительный знак препинания. Возможно Майкл хотел привлечь внимание таким образом, ведь если бы не этот момент, то я бы обратил на это письмо внимания не больше чем на все остальные пришедшие за последние два года. Не то чтобы я их игнорировал, просто было не к спеху, как я считал. Но каковы попы! Расщелкали мою консерву на счет раз. Насколько я знаю мишаню, его убедить достаточно тяжело, практически невозможно. Покраснеет, глаза в сторону уводит но упрямо стоит на своем и пока сам не прочувствует - не согласится. Он не упертый просто очень основательный, для него семь раз отмерь - один раз отрежь - не поговорка. А руководство к действию.