Строговы

— Все этого желают, товарищ Ленин. Ради этого и Колчака с иноземцами громили, — пробасил Силантий Бакулин.

— Гм… Ну, а на какую дорогу, по мнению мужиков, должна наставить их Советская власть? — чуть приподнимаясь, спросил Владимир Ильич.

— А это уж какую Советская власть укажет, — сказал Матвей.

— Ну, нет! Мужик по-своему думает. И не всякую дорогу он примет, — горячо возразил Владимир Ильич.

— А как же! Каждый хозяин о своем планует, — проговорил дед Фишка, давно ждавший момента вставить свое слово.

— Вот-вот! И Советская власть не может с этим не считаться! — воскликнул Владимир Ильич.

— Правда! А только мужик знает, что Советская власть плохой дорогой его не поведет. Он сам за Советскую власть воевал, — убежденно заметил Матвей.

— Значит, верят нам? — строго спросил Владимир Ильич.

— Как же не верить! Верят, товарищ Ленин, — опять прогудел Силантий Бакулин.

Эти слова, по-видимому, были приятны Ленину. Глаза его заблестели, и он задумчиво потер ладонью голову.

Не спрашивая, а скорее подтверждая какую-то свою мысль, Владимир Ильич негромко сказал:

— Но верят не все.

— Мужик мужику не ровня, — подхватил Матвей. — К примеру, наши Волчьи Норы. Богатеи — эти и сейчас еще ждут, не рухнет ли Советская власть. Боятся они ее и в то же время присматриваются, нельзя ли как своих людей к управлению поставить, чтоб стороной законы обойти, под новой вывеской старую жизнь продолжать.

Все, что говорил сейчас Матвей, очень заинтересовало Владимира Ильича. Он взял с тяжелого чернильного прибора карандаш и стал что-то быстро записывать.

— Ну, а средний мужик как? — увлеченно спросил он.

— Это Федот, да не тот, — ответил Матвей и продолжал: — Не знаю, как в других краях, а у нас среднему мужику здорово досталось. Колчак его не жаловал. Хлеб — с него, лошадей и фураж — тоже с него. Если взять у нас по волости, редкий остался не выпоротым. Недаром потом середняки к нам в партизаны гуртом валили. А вот Советская власть пришла — и рада бы помочь мужику, да силы нет. Воевать с голодным желудком не станешь, а одним кулацким хлебом не прокормиться. Опять средний мужик дай. Ослаб он, товарищ Ленин, этот мужик.

— Да и сеять, Захарыч, как допрежь, он больше не желает, — покашливая в кулак, несмело проговорил Мирон Вдовин.

— Расчету нет, товарищ Ленин, — загудел Силантий Бакулин. — Сколько ни сей — заберут, а дать ничего не дадут. А мужик без поддержки долго не протянет, тощий он стал.

— Выходит, мужику городские товары нужны? — переглянувшись с Беляевым, спросил Владимир Ильич.

Партизаны посмотрели друг на друга, и Матвей сказал:

— Без городской подмоги мужику нету жизни.

Силантий Бакулин широко развел руками:

— Она, справа-то, товарищ Ленин, у мужика в дым сносилась, и взять ее, кроме как в городе, негде.

Ленин склонился над столом и что-то записал на отдельный листок.

— А земля? — полувопросительно и тихо сказал он.

— Длиннополосица задавила нас, товарищ Ленин, — торопливо заговорил Матвей. — Крепкий хозяин захватил жирные земли поблизости и сосет их, а бедноте приходится пахать у черта на куличках. У другого и коня нету, ну и мыкается пеший. Вот и выходит: безземелье при земле.

Силантий, Мирон и дед Фишка одобрительным говорком поддержали Матвея. Беляев, молчавший все время, вздернув сутуловатые плечи, сказал:

— В Сибири это распространенное явление, Владимир Ильич.

Ленин бросил на него вопросительный взгляд.

— Какие меры предлагаете?

— Земельный передел, — ответил Беляев. — Во всяком случае там, где в этом есть необходимость.

Ленин взмахнул рукой.

— Полный и немедленный земельный передел, товарищ Беляев, в интересах бедноты и среднего крестьянства.

— Ясно, товарищ Ленин.

Матвею понравилось, что Владимир Ильич не откладывает своих решений, и он сделал еще одно предложение.

— Общественные земли, товарищ Ленин, надо бы тоже к рукам прибрать.

— Какие это земли?

— Общие. К примеру, кедровник в Волчьих Норах. Урожай с него всем селом снимаем, а кулаки уже пытались им завладеть, — пояснил Матвей. — Теперь прибавились еще купеческие земли. По всем нашим таежным волостям было много купеческих пасек. Сколько на них народу поразорилось — счету нет! Крепкий мужик потянется туда, товарищ Ленин, а отдавать ему эти земли никак нельзя.

— Почему?

— Народным горбом эти земли возделаны.

— Уж это так, товарищ Ленин, — заговорил Силантий Бакулин. — Батюшка-то вот Матвея Захарыча со всей семьей, почесть, тридцать лет горб-то гнул на купца Кузьмина. А что от этого получил? Кузьмин же и согнал его с обжитого места.

— Да один ли Кузьмин?! А на Голованова разве не работали? А на Белина, на братьев Синебрюховых? — продолжал Матвей.

Владимир Ильич сидел, опершись локтями на стол и подперев щеку ладонью. Изредка взгляд его устремлялся мимо партизан, куда-то вдаль.