Строговы

Мотька замялась, но довольно быстро нашлась и ответила:

– Мы с тятей ездили, к ним, поросят на развод покупали.

Мотька пошла, оглядываясь и усмехаясь. Артем посмотрел ей вслед.

«Врет или не врет?» – подумал он, медленно шагая по дороге обратно домой.

Эта мысль занимала его весь день. После обеда он поехал на поля за травой. Размышляя дорогой о своей жизни, Артем решил плюнуть на все и жить без тревог, без забот, так, как жил до того вечера, когда Маняшка впервые увела его в хоровод.

Вернулся он в сумерки. Пересекая по мосту речку, услышал веселый шум, доносившийся от амбаров. Игрище бурлило весельем. У Артема сладко заныло сердце. Захотелось соскочить с воза и бежать скорее на игрище: «Вот дьявол, опять туда манит».

Дома он набросил на плечи отцов пиджак и, втайне упрекая себя за непостоянство, отправился на гулянку. Дуняшка уже ждала его и встретила упреками.

В этот вечер Артем несколько раз принимался плясать, вступал в разговоры с парнями, шутил с девчатами, пробовал курить, но горький осадок от разговора с Мотькой не проходил и на душе было все так же тоскливо.

Когда они пошли домой, Дуняшка вновь упросила его посидеть полчасика на бревнах. Артем согласился. Дуняшка поняла, что робеть нечего. Она обняла его и зашептала:

– Ненаглядный мой, расхороший мой, нам и без Маняшки хорошо будет…

Из темноты вывернулись девки. Почти наткнувшись на Артема с Дуняшкой, они шарахнулись в сторону, и одна из них громко сказала:

– Сидят себе и воркуют, как голубки. Прям-даки завидочки берут.

По голосу Артем узнал Мотьку Дадыкину.

«Ну, теперь разнесет по всему селу, что я с Дуняшкой в обнимку сидел», – подумал он.

– Ну-ну, ты шибко-то ко мне не лезь, – проговорил он, отодвигаясь от Дуняшки.

– Отчего же не лезть, Артем Матвеич?

– Оттого, что наврали вы с Мотькой про Маню.

Дуняшка всплеснула руками.

– Пусть наши глазыньки лопнут, если мы соврали! Пусть наши ноженьки отсохнут, пусть наши рученьки отвалятся…

– Ну, заладила, сорока! – воскликнул Артем и, не попрощавшись с ней, встал и пошел по проулку к дому.

С минуту Дуняшка стояла оцепеневшая, потом бросилась ему вдогонку.

– Артем Матвеич, остановитесь на одно словечко!

Артем остановился. Дуняшка подбежала к нему и с затаенной злостью выпалила:

– Не плюйте в колодец, Артем Матвеич, может, водицы придется напиться.

– Как это водицы придется напиться? – не поняв ее угрозы, спросил Артем.

– А так, Артем Матвеич. Маняшка все равно теперь вашей не будет, – процедила сквозь зубы Дуняшка.

– Почему это? По какой такой причине? – спросил деланным баском Артем.

– А потому, Артем Матвеич, что слово свое вы не сдержали. Что вам Маняшка наказывала? Глаз ни на кого не поднимать? А вы-то? – Она засмеялась мелким, ядовитым смешком.

– Стервешка! Вот ты кто! – крикнул ей в лицо Артем и, рассерженный, спотыкаясь о засохшую кочками грязь, зашагал по проулку.

Дуняшка вдогонку крикнула:

– Вздумаете, Артем Матвеич, – приходите. Милости просим.

Артем отчетливо расслышал эти слова, но ничего не ответил и только сердито махнул в темноте рукой.

…И вот кончилась еще одна неделя разлуки.

«Неделька еще осталась. Гляди, как-нибудь помаленьку и она пройдет», – рассуждал Артем, подходя в воскресенье к игрищу.

Он окинул взглядом толпу молодежи и остановился. У крайнего амбара, в стороне от круга, стояла Маня. Около нее увивался сын лавочника Кешка. Маня стояла лицом к толпе и, наверное, заметила Артема, но навстречу к нему не пошла. Пожимая парням руки, перебрасываясь с ними и с девчатами шутками, Артем кружил по толпе, стараясь затеряться в ней и выследить, что дальше будет делать Маня.

– Ах, Артем Матвеич, не меня ли потеряли? – вдруг услышал он голос Дуняшки.

Артем посмотрел на нее и молча прошел мимо. Дуняшка была одна. Артем понял, что дружба подруг кончилась и Маня все уже знает. Артем напряженно следил за уходившими с гулянья, по с кем ушла Маня, не видел.

Подойдя к дому Дубровиных, он заметил, что окна открыты.

«Где же она спит? В прихожей или в горнице? – подумал Артем, осторожными шагами приближаясь к одному из раскрытых окон горницы.

– Маня, – тихо позвал он и прислушался.

Никто не ответил, но на подоконнике что-то глухо стукнуло. Большой горшок с цветком отодвинулся к косяку, и в окне появилась с распущенной косой, в белой рубашке Маняшка.

– Артюша… Я будто знала, что ты придешь… не спала, – ответила она шепотом и в тот же миг исчезла.

Прошло не больше двух-трех минут, и она вышла из калитки уже в платье и накинутом на плечи платке.

Артем бросился ей навстречу.

– Маня… – начал он, но Маняшка опередила его:

– Артюша, и как ты…

– А ты-то, Маня…

– Враки, Артюша, они, подлые, хотели тебя отнять у меня.

Маня тихо прижалась к Артему. Он обнял ее, и все окружающее перестало существовать для них.

5

В этом году Анна впервые всерьез поняла, что ее желаниям жить «на загляденье всему селу» не суждено сбыться. Давно уже чувствовала она в душе смятение, нарастающую тревогу.