Стриптизерша (ЛП)

Я нахожу свое место у окна в самом хвосте самолета. Я ненавижу летать, и должна испытывать страх, но у меня не остается места ни на что, кроме вины, и стыда и любви.

Я снова бегу от Доусона. В этот раз он, наверно, не пойдет за мной.

Я потеряла его.

Я никогда не должна была обладать им.

Через некоторое время из громкоговорителей звучит голос пилота. Что-то из сказанного им пробивается сквозь туман: «Взлетаем с третьей полосы, так что все пройдет быстро. У нас хороший попутный ветер, поэтому мы приземлимся в Атланте всего через несколько часов. Спасибо».

Атланта? Я купила билет обратно в Джорджию?

О боже, о боже, помоги мне, что я делаю? Почему я возвращаюсь в Джорджию?

Возможный ответ поражает меня, когда мы взлетаем: я возвращаюсь в Макон, чтобы найти себя. Я потеряла себя в Лос-Анджелесе. А может быть, я никогда не знала, кто я есть, а Лос-Анджелес только усугубил это.

Теперь уже поздно отступать.

∙ Глава 14 ∙

Я приземлилась в Атланте в 10.40 утра, после остановки в Хьюстоне. Мои живот делает сальто, когда шасси приземляются с мягким отскоком, и после долгой таможни, мы идем к телетрапу. Люди вокруг меня собирают свою ручную клад, сумочки и ноутбуки; у меня нет ничего, кроме сумочки.

Я воняю сексом и потом. Мои волосы собраны в беспорядочный пучок, который я собрала в уборной самолета за час до посадки, понимая, что выгляжу так, будто убегаю от кого-то, с моими спутанными и не расчесанными волосами.

Я пахну Доусоном. Его мускусом, его сущностью, его прикосновением.

Я ощущала его вокруг меня, во мне. Что было пустяком, но я не могла стряхнуть это чувство. Я прошла по проходу к телетрапу вместе с другими путешественниками, и я ненавидела себя с каждым шагом. Доусон любил меня, и я убежала от него. Я оставила его в серых предрассветных часах, и убежала в то место, куда поклялась не возвращаться. Я могу лишь представить его убитое горем выражение, когда он просыпается, сейчас, может быть, потянувшись ко мне, ища меня в этом роскошном доме, и не находя меня.

Я даже не оставила записку.

Я следую за толпой в аэропорт, шум болтовни и суматохи омывает меня. Я делаю несколько шагов от ворот, сердце сжимается от боли, томящаяся от любви душа разрывается на тысячу кусочков. У меня был секс вне брака с мужчиной, которого я едва знала, и оставила его без всего, даже без прощальной записки. У меня нет мобильного телефона. Я не взяла свой планшет или Fourth Dimension - издание iPad. Он никогда не узнает, где я, даже если он склонен преследовать меня.

Я спотыкаюсь неравномерно в сторону от ворот, услышав знакомый, протяжный звук акцентов Джорджии. Я чувствую, что мой собственный акцент возвращается, и я не сказала ни слова.

У меня было четыре с половиной часа, чтобы беспокоиться и думать, но я не приблизилась к осознанию того, что правильно или почему я вернулась в Джорджию. Все, что я знаю, что хочу вернуться домой — поехать в дом отца, принять душ и спать вечность.

И затем... я чувствую слишком знакомое покалывание кожи и чувств, и ёканье в животе. Горячие, сильные, неумолимые руки обвились вокруг моих бедер и потянули назад. Я почувствовала его грудь своей спиной. Я не повернулась, чтобы узнать его; я привалилась к нему спиной и заглушила рыдания руками.

— Ты не можешь убежать от меня, Грэй, — его голос мягкий, мощный и интимный.

— Как... как ты узнал?

Он смеется.

— Я почувствовал, как ты встала. Слышал, что ты плачешь. Я знал, у тебя паника, и я знал, ты должна это сделать. Я позволил тебе уйти, и последовал за тобой. Я был прямо позади каждого твоего шага. Я сел в первом классе, и ты не видела меня. Но я наблюдал, как ты плачешь, одна. Я видел, как ты мучаешься.

— Доусон, я... мне жаль. — Мой акцент, который я так упорно пыталась устранить, вернулся со всей силой, такой же сильный, как когда я была невежественной, в основном счастливой пятнадцатилетней девчонкой. Я подавила возражающий смех.

— Боже. Послушай меня. Я снова звучу как деревенщина, и я вернулась лишь пять минут назад.

— Я люблю твой акцент. Отпусти его. Просто будь собой. Будь Грэй Амундсен.

Мы не двигались, и люди вертятся вокруг нас, как грязная вода реки завихряется вокруг скалы.

— Я не знаю, кто это, — сказала я, позволяя голове откинуться на его твердую грудь.

Он убирает прядь медово-светлых волос за мое ухо.