Стриптизерша

И потому, подавив клокотавшую в горле ярость, она сменила тему и, похлопав подругу по руке, заговорила о другом.

***

Ира медленно вышла из зала получения багажа.

В Новосибирске, где в ее паспорт вклеили новенькую шенгенскую визу, она умудрилась подхватить ужасную простуду. Теперь ее носу каждые двадцать минут требовался «Отривин», а каждые две минуты – салфетка.

Ноздри у нее были красные, глаза слезились, волосы, уложить которые у нее не было сил, выглядели, как пакля. Однако хуже всего у нее было на душе. Поддавшись обиде, она поступила, как Цезарь перед Рубиконом. Назад пути не было.

Ира прекрасно понимала, что сделала, как и то, что сделала это зря. После того, как умерла три года назад бабушка, а Ира выгодно обернула квартиру в деньги и целый год только и делала, что тратила их, в России ее больше никто не ждал. Не считать же за пример ожидания алкоголичку-мать, которая бросила ее в далеком детстве и с тех пор если и появлялась на дороге, так лишь с просьбой о деньгах.

Ира ненавидела ее и стыдилась, но прогнать не могла. Поэтому она и продала квартиру, в надежде избавиться от мамаши навсегда. Но время, отведенное ею самой себе на покупку новой квартиры пролетело, как скорый поезд мимо маленькой станции. И ей пришлось вернуться к работе, располагая лишь небольшой суммой, которой при ее транжирстве хватило бы на пару месяцев.

Шальные деньги, сознание, что если не повезло сегодня, то повезет завтра, не позволяли ее сознанию поселить в себе мысль о том, что молодость не вечна и однажды она проснется и поймет, что халява кончилась…

Глава 25.

Ира просто не знала другой жизни. И не желала думать о том, что она существует. И лишь теперь, проклиная себя за тупость, она могла рассчитывать лишь на то, что Штефан не обманет ее надежд.

Он стоял у выхода из зала получения багажа и, вытянув шею, искал ее в толпе. Внезапная вспышка стыда за то, как она выглядит, пронзила Иру насквозь: он был такой красивый, свежий, одетый в щегольские джинсы, которые вряд ли стоили меньше двух сотен евро. Ире привиделось, как взгляд Штефана падает на нее, его глаза округляются, прежде, чем закатиться и он падает в обморок, прямо на руки стоящих за ним сограждан.

Ира никогда не любила его так, как любила Стьяго, но в данный момент ей до боли в сердце захотелось выглядеть лучшим образом. Черт бы подрал эту простуду!

Чувство стыда тем временем разрасталось и предчувствуя, как оно возьмет над ней верх, Ира яростно тряхнула головой, словно отгоняя от себя наваждение, прикрыла глаза темными очками, чем сильно удивила попутчиков и решительно двинулась к встречающему ее блондину.

– Привет, – хрипло сказала она, – прости, я ужасно выгляжу.

И если у Штефана и были до этого причины упасть с обморок, он взял себя в руки до того, как это случилось.

Пока они, заблудившись в лабиринтах франкфуртского аэропорта, искали парковку, тревоги, владевшие Ирой с тех пор, как она приехала в Новосибирск, рассеялись.

Уже казалась нелепой сама мысль о том, что выйти замуж за этого простого, надежного и красивого мужчину, пусть даже немного робкого и застенчивого, как старая дева, – неправильно. И шагая рядом с ним, прижимаясь головой к его плечу, Ира весело болтала, украдкой зыркая по сторонам. Встречные женщины смотрели на Штефана с ярко выраженной на лице завистью и тот факт, что кто-то находит ее спутника привлекательным, не имея при этом ни единого шанса на взаимность, наполняла ее осознанием собственной значимости.

Мысли Штефана были далеки от столь же спасительной идиллии. За то время, что она провел с фрау Мартинелли в беседах о свадьбе, она все же сумела порядком расшатать его недавно обретенную уверенность.

Когда о свадьбе рассуждала Ира, все выглядело логично и здраво: они поженятся, просто распишутся и все. Ведь иначе она не сможет оставаться с ним в Германии. Она подпишет брачный контракт, что не претендует на его деньги и все будет прекрасно: ведь они любят друг друга. Если жизнь друг с другом перестанет их устраивать, они разведутся.

Фрау Мартинелли делала упор на другое: после трех лет в Германии, ему не избавиться от супруги до конца дней, даже если они разведутся. А уж если ей вздумается завести здесь ребенка, то сам Дьявол не остановит ее, ибо на стороне беременной в Германии всегда стоит государство.

Все это пугало робкого Штефана, который не видел в себе никакой ценности, как мужчины. По словам фрау Мартинелли Ира выходила хищницей, которая таких штефанов ест на завтрак. И надо сказать, звучали эти слова убедительно: кому, как не фрау Мартинелли было знать о повадках хищниц в кукольных обличиях.

Ему всегда казалось, что Ира для него слишком лакомый кусочек. Теперь, после цикла бесед с фрау Мартинелли, он был в этом уверен. И когда Ира, как бы между делом заметила, что сертификат А1, подтверждающий начальное знание немецкого, она может сдать буквально через неделю, в Швэбиш-Халле, Штефан испугался уже не на шутку.