Стремление к Хаосу I

Очередь недовольно зашипела. Осознав, что привлекла всеобщее внимание, Далая улыбнулась, чем вызвала еще больше шума. Удивление. Восхищение. Негодование. Зависть. Главное, что не безразличие.

— Ты куда намылилась? — выкрикнул кто-то из толпы.

Далая остановилась и смерила очередь презрительным взглядом. Чешуйки сделали вид, что смотрят куда угодно, но только не на нее. Ухмыльнувшись, Далая продолжила движение.

— Заблудилась или ищешь приключений? — снова воскликнула чешуйка.

— Ты что-то сказала? — Далая развернулась так резко, что чешуйка не успела отвести взгляд.

Поняв, что деваться некуда, по крупицам собрав уверенность у окружающей толпы, та прокричала:

— Я спрашиваю, ты слепая или шлюха?!

От звона глупых смешков шипение очереди изменилось. Почувствовав всеобщую поддержку и одобрение, чешуйка расплылась в самодовольной улыбке.

— Беспокоитесь за ваших мужчин? — оскалилась Далая. — Не стоит. Я согласна только на лучшее. У вас его быть не может.

Очередь шикнула так громко, что заглушила рокот терминала, задохнулась от возмущения, заглохла и утонула в окружающем гуле. Возможно, очередь взорвалась бы, разлетевшись тысячей разъяренных осколков, но Далая уже вошла в туалет. Никто не пойдет за ней сюда. Никто не осмелится.

Внутри было практически пусто. Судя по всему, мужской туалет — самое безлюдное место в космопорте. Иронично, что Далая страдает от одиночества, но так счастлива оказаться здесь, вдали от суеты.

У зеркала усердно поправлял волосы мужчина в строгом сером костюме в шивартанском стиле. В отражение девушка заметила, что тот вопросительно смотрит на нее. Далая улыбнулась, стыдливо отведя взгляд, и мужчина, хмыкнув, вернулся к прическе.

Напускной стыд превратился в реальный. Очередное непрошеное воспоминание. Тепло его рук. Волны напряжения, несущиеся по спине. Далая нырнула в кабинку и замотала головой, чтобы вытрясти глупые мысли. Выключила линзы. Выплюнула изо рта подарок. Датакуб, точно такой же, как тот, что отправился на орбиту.

Почему незнакомец отдал его ей? Видел, что она сделала? Дура. Конечно, видел. Незнакомец спас и соврал Толлину про время.

Еще он спрашивал про линзы. Чем линзы отличаются от импланта? Линзы можно отключить. Линзы позволят просмотреть содержимое втайне?

Любопытство должно было схлынуть, но разгорелось сильнее, хотя жжение стало приятным. Далая покрутила куб на ладони. Осмотрела со всех сторон: ничем не примечательный. На одной из граней догнивали полузатертые очертания цифры “Квер”. Девушка нахмурилась, попыталась вспомнить компанию с таким логотипом, но в голову ничего не пришло.

Далая перевернула куб. На противоположной грани находился такой же логотип, но еще менее отчетливый. Обычно логотипы способны пережить смерть предмета, на котором выгравированы, для корпораций нет ничего важнее логотипа… За исключением прибыли. Но эти вещи обычно взаимосвязаны.

Скорее всего, во рту незнакомца была обычная слюна, не кислота. Скорее всего, логотипы стерлись уже давно… Хотя, учитывая взрывной характер Далаи, такое могла сотворить и собственная слюна.

Повинуясь сиюминутной догадке, приняв цифру за инструкцию, Далая сильно надавила пальцами на цифры с обеих сторон…

В воздухе вспыхнула голограмма, одна из самых детальных, что доводилось видеть, и, в то же время, крошечная. Практически игрушечная…

Черт, камеры! Далая подняла испуганный взгляд на потолок…

Гениальная чертовка. В туалетах не бывает камер, поэтому она сюда и пришла. Всегда приятно узнать о себе то хорошее, о чем всегда подозревала.

Черные стены… Не стены, видеопроекции открытого космоса. Из-за черноты огромный зал кажется бесконечным.

Семь золотых кресел и стол. Несмотря на красоту, невероятно сложные блюда на столе не кажутся аппетитными, вызывают лишь эстетическое наслаждение. Невозможно представить вкус того, что никогда не видела и не пробовала.

Люди вместо декора. Ожившие портреты с пола в терминале “Аэр”. Верховная Ассамблея в полном составе. Почти, одно кресло пустует. Чернота вокруг подчеркивает роскошные наряды.

Седые волосы. Грубые, почти нечеловеческие черты делают лицо диким и завораживающим, пугающим и манящим. Брюки цвета индиго. Оранжевая рубашка цвета Аэрдена с мягким теплым свечением. Ишшай Кассео. Одна нога покоится на другой, голова закинута назад, глаза прикрыты. В руке вальяжно раскачивается бокал.

— У нас сегодня свежая кровь? — шелестит слабый сиплый голос.

Камера поворачивается в сторону входа. Длинная песчаная роба, настолько же необъятная, насколько крошечным выглядит человек под ней. Дряблый. Высохший. Морщин на лице столько, что Далая не может осознать его черты. Старик движется в сторону пустующего кресла, голова безвольно покачивается в такт неуверенным трясущимся шагам.

— Скучаете по Ханаю? — спрашивает молодой мужчина, растекшийся в кресле, будто подражая Ишшаю Кассео. Несмотря на показную расслабленность кажется, что он скрывает колючее напряжение.