Стремление к героизму будет вознаграждено

Полными ужаса глазами Линур наблюдал, как на землю поочередно упали сначала черенок с гардой, а затем острие с рассыпающимся на части клинком. Все еще острые, но отныне не годящиеся ни на что толковое куски оружия, смешавшиеся с землей, не только лишили парня единственного средства обороны, но и поставили крест на его не успевшим начаться участие в турнире. Он медленно поднял взгляд.

На лбу князя выскочили капельки пота, намочив концы волос. Тот стоял неподвижно, одной рукой держа ставший обыкновенным меч, а второй готовясь применить способность. Проявившиеся на лице спутника спокойствие и хладнокровие напугали пришедшего в себя Лира — он не смел двинуться, ожидая развязки и не спеша продолжать атаку хотя бы потому, что кроме запаса маны у него ничего не осталось. Выжидал и Ралафар.

Над деревьями пролетела ворона, громко и протяжно закаркав. Словно очнувшийся ото сна мужчина убрал сверкающую бликами от костра сталь в ножны, пригладил испортившуюся прическу и выудил из кармана всегда находящуюся там пачку бумажонок. Дым заполнил его легкие, но Раф не прикрыл глаза от ударившего в голову табачного никотина, как делал это обычно, а продолжил внимательно наблюдать за Линуром. Прошло не менее пяти минут, прежде чем окурок полетел в пламя. Отхаркнув скопившуюся во рту слюну, князь молча развернулся в сторону леса и медленно потопал вглубь зарослей, куда не дотягивался свет.

Как только фигура полностью растворилась во мраке, Лир с досадой осмотрел обломки верного клинка. Последний не успел сослужить ему долгую службу, но без привычного навершия под левой рукой чувствовать себя в безопасности парень уже не мог. Аккуратно собрав крупные осколки воедино, стараясь при этом не порезаться, он сложил их у своего спальника, полагая, что те еще могут ему пригодиться. Рукоять же с уцелевшим лезвием длиною всего пятнадцать сантиметров он положил рядом с собой — оно даровало ему пусть и ложное, но все же ощущение защищенности.

Разыгравшийся после прогулки аппетит улетучился, словно того и не было — юноше ничего не оставалось, кроме как сесть в одиночестве на пенек, уставившись в никуда, и погрузиться в перебивающие друг друга мысли. Ралафара он не боялся ни раньше, ни сейчас, с самого начала понимая, что при желании или необходимости тот играюче расправится с ним. Куда страшнее было бы промолчать в момент, когда твои честь и достоинство унижают, а тебя самого клеймят предателем — Линур предпочтет погибель, нежели добровольно будет оконут в дерьмо с головой.

О причинах опрометчивости и безрассудности Рафа, вспоминая его состояние последние дни, догадаться было несложно — в лагере присутствует некто, кто пугает товарища пуще смерти, заставляя совершать его сумасбродные вещи. Пришедшие на смену надежности и продуманности князя эмоциональность и поспешность могут погубить и его самого, и подобранного им по пути парня.

Выждав с полчаса, Лир оставил костер тлеть, чтобы тот согревал землю еще какое-то время, а сам улегся поближе к углям и закутался в теплый самодельный спальник. Он собирался дождаться Ралафара, но совсем скоро сон взял свое, забрав вместе с собой и все переживания человека. В этот момент между стволов деревьев, метрах в двадцати от места привала, вдруг треснула ветка и темный силуэт, шурша пологами одежды, быстро пошел в сторону лагеря.

* * *

Линур крутил меч в руках и все никак не мог смириться с мыслью, что тот может быть одновременно как легким и удобным, так и невероятно красивым. Албус был сделан из качественной стали, длина его клинка достигала восьми с половиной десятков сантиметров, а рукояти еще пятнадцать. Это немного длиннее предыдущего оружия юноши, однако идеальная балансировка компенсировала различие в размерах и позволяла ему чувствовать себя комфортно с новым оружием с самых первых секунд. Эфес украшался белой гравировкой по серебру, изображающей красивые узоры в виде вихрей и тянущихся вверх наподобие ростка тонких лучей белоснежного света; гарда была короткой и представляла из себя семь плотно переплетающихся между собой гладких сзади и выступающих зубчиками спереди прутьев, заканчивающихся с обеих сторон острыми наконечниками; рукоять вместо привычной обмотки из кожи состояла из металла внутри и темного дерева снаружи, не натирая ладонь и не выскальзывая из рук во время использования. Последней и вместе с этим самой заметной деталью стало шестиугольное навершие с не пропускающим свет белым драгоценным камнем в центре, грани которого переливались под яркими лучами светила.