Читаем Стременчик полностью

Когда пару раз стянутая толпа разошлась, ничего не начиная, только угрожая и крича, жупник Серафин и советники думали, что это так утихнет и закончится ничем.

Вечером тринадцатого августа Грегор из Санока пришёл к Бальцерам мрачный и молчаливый. Все были дома. Он сел на скамью, ничего не говоря, и только когда Фрончкова, остановившись перед ним, спросила, что с ним случилось, что пришёл с таким грустным лицом, он остро сказал:

– Жаль мне вас, что глухи и слепы.

– В чём? Как?

– Вы должны бы догадаться, – сказал магистр. – Вы недооцениваете Хоча и гмин, а вам грозит от него великая опасность.

Старый Бальцер, обычно немногословный, махнул рукой в воздухе и пожал плечами. Грегор встал с лавки.

– Ради Бога, не пропускайте мимо ушей мои слова, – сказал он. – Завтра договорились напасть на Серафина, Грациана, Винка и на вас, не считая тех, о которых не знаю. Народ сговорился, командиры назначены, до меня случайно дошла об этом весть. Или вы это исправите, отзывая плохую монету, или, если толпа придёт, немедленно прячьтесь в замок, потому что нет уверенности, что останетесь живыми.

– Как! Как! – крикнул Фрончек. – Эта чернь посмела бы покуситься на пана жупника! На советников! Это хвастовство…

– Не обращая внимания на которое, вы можете заплатить жизнью, – говорил магистр. – У меня есть по отношению к вам обязанности, спасти вас хочу… Если не верите мне, воля ваша, делайте, как вам нравиться, но ваши женщины пусть за вашу слепоту не страдают. У охмистрины королевы я выпросил приют для матери Бальцервой и Фрончковой, и я настаиваю на том, чтобы, забрав драгоценности, они шли со мной.

Мужчины не верили ушам, молчали, но такое решительное объявление произвело на них сильное впечатление. Поглядели друг на друга.

– Не может этого быть! Не дойдёт до этого! – забормотал Фрончек.

Бальцер задумался.

– Значит, нужно бы дать знать жупнику и советникам!

– Я встретил Винка по дороге и предостерёг его, – ответил Грегор. – Завтра утром, дай Боже, чтобы имели время сбежать. Хоч приказал в утреннее время сходиться к костёлу Девы Марии, собираются ударить в набат и броситься на ваши дома.

Уверенность, с какой говорил об этом Грегор из Санока, дала пищу для размышления.

Фрончек бросился выходить в город, когда вбежал Винк, один из самых упрямых советников, и тех, которым именно приписывали распростронение плохой монеты. Он был дерзкий бунтарь, но в душе трус.

Узрев Грегора, сидевшего на лавке, он с порога воскликнул:

– А, вы уже знаете! Разбойники угрожают, но у нас есть вооружённая стража, которая будет бдить.

– Вы только помните, – прервал магистр, – что и в той страже, когда потеряется, нельзя быть уверенным. Когда Хоч возьмёт верх, вертельники первыми пойдут под его приказы.

– Какой совет?

– Нужно сделать в ратушу постановление о плохой монете и отказаться от её введения в оборот, – сказал Грегор.

– Хо! Хо! – прервали мещане.

Магистр диспутировать с ними уже не хотел, повернулся к Бальцеровой и Фрончковой, говоря серьёзно и повелительным тоном:

– Собирайтесь и идите со мной, ничего не будет, не навредит вам ночлег в замке, я вас в этой опасности оставить не хочу.

Фрончкова, которая слушала и молчала, только сейчас сказала:

– Мы должны бросить отца и мужа?

– Раз они не верят и идти не хотят, я по крайней мере вас заберу.

Бальцер и Фрончек крутили головами, Винк молчал. Грегор настаивал.

В течение долгого времени царила пауза неопределенности. Бальцер и Фрончек не давали себя склонить к побегу, женщины колебались, но магистр настоял на своём и наполовину принуждением отвёл в замок.

Там же охмистрина королевы, которую уговорили, держала для них приготовленную комнату.

Грегор, кроме того, известил епископа Збышка, который недоверчиво принял предостережение.

– Следовало бы предотвратить беспорядок, – сказал он.

– Кажется, что уже слишком поздно, – отвечал Грегор, – а тем труднее рассудить дело, что Хоч, хоть бунтовщик, прав.

Епископ с важностью и хладнокровием, свойственными ему, замолчал, отложив совет на завтра.

В городе жупник Серафин, другие наиболее замешанные в деле советники, разослав по городу на разведку, за информацией своих людей, только поздно ночью убедились, что страхи не были преувеличены.

Чернь, предназначенная для нападения на них, всю ночь пила в кабаках. Высланных её рассеять вертельников побили и разогнали. Ключи от колокольни костёла Девы Марии и от нескольких других костёлов были в руках бунтовщиков.

Всю августовскую ночь эти группы сновали по улицам, созывали и присматривали. Хоч, которого, вроде бы нигде не было, в действительности был везде. Показывался и исчезал.

Паника среди советников была немаленькая, но ещё имели надежду, что это кончится шумом, ни чем больше.

Однако же Миклуч Серафин деньги, какие имел, ночью тайно вывез во дворец епископа.

В городе до утра ничего чрезвычайного видно не было, так что обычные и ни о чём не знающие люди могли подумать, что эту сказку придумали для запугивания.

Перейти на страницу:

Все книги серии История Польши

Древнее сказание
Древнее сказание

Каждое произведение Крашевского, прекрасного рассказчика, колоритного бытописателя и исторического романиста представляет живую, высокоправдивую характеристику, живописную летопись той поры, из которой оно было взято. Как самый внимательный, неусыпный наблюдатель, необыкновенно добросовестный при этом, Крашевский следил за жизнью решительно всех слоев общества, за его насущными потребностями, за идеями, волнующими его в данный момент, за направлением, в нем преобладающим.Чудные, роскошные картины природы, полные истинной поэзии, хватающие за сердце сцены с бездной трагизма придают романам и повестям Крашевского еще больше прелести и увлекательности.Крашевский положил начало польскому роману и таким образом бесспорно является его воссоздателем. В области романа он решительно не имел себе соперников в польской литературе.Крашевский писал просто, необыкновенно доступно, и это, независимо от его выдающегося таланта, приобрело ему огромный круг читателей и польских, и иностранных.

Юзеф Игнаций Крашевский

Проза / Классическая проза
Старое предание. Роман из жизни IX века
Старое предание. Роман из жизни IX века

Предлагаемый вашему вниманию роман «Старое предание (Роман из жизни IX века)», был написан классиком польской литературы Юзефом Игнацием Крашевским в 1876 году.В романе описываются события из жизни польских славян в IX веке. Канвой сюжета для «Старого предания» послужила легенда о Пясте и Попеле, гласящая о том, как, как жестокий князь Попель, притеснявший своих подданных, был съеден мышами и как поляне вместо него избрали на вече своим князем бедного колёсника Пяста.Крашевский был не только писателем, но и историком, поэтому в романе подробнейшим образом описаны жизнь полян, их обычаи, нравы, домашняя утварь и костюмы. В романе есть увлекательная любовная линия, очень оживляющая сюжет:Герою романа, молодому и богатому кмету Доману с первого взгляда запала в душу красавица Дива. Но она отказалась выйти за него замуж, т.к. с детства знала, что её предназначение — быть жрицей в храме богини Нии на острове Ледница. Доман не принял её отказа и на Ивана Купала похитил Диву. Дива, защищаясь, ранила Домана и скрылась на Леднице.Но судьба всё равно свела их….По сюжету этого романа польский режиссёр Ежи Гофман поставил фильм «Когда солнце было богом».

Елизавета Моисеевна Рифтина , Иван Константинович Горский , Кинга Эмильевна Сенкевич , Юзеф Игнаций Крашевский

Проза / Классическая проза
С престола в монастырь (Любони)
С престола в монастырь (Любони)

Каждое произведение Крашевского, прекрасного рассказчика, колоритного бытописателя и исторического романиста представляет живую, высокоправдивую характеристику, живописную летопись той поры, из которой оно было взято. Как самый внимательный, неусыпный наблюдатель, необыкновенно добросовестный при этом, Крашевский следил за жизнью решительно всех слоев общества, за его насущными потребностями, за идеями, волнующими его в данный момент, за направлением, в нем преобладающим.Чудные, роскошные картины природы, полные истинной поэзии, хватающие за сердце сцены с бездной трагизма придают романам и повестям Крашевского еще больше прелести и увлекательности.Крашевский положил начало польскому роману и таким образом бесспорно является его воссоздателем. В области романа он решительно не имел себе соперников в польской литературе.Крашевский писал просто, необыкновенно доступно, и это, независимо от его выдающегося таланта, приобрело ему огромный круг читателей и польских, и иностранных.

Юзеф Игнаций Крашевский , Юзеф Игнацы Крашевский

Проза / Историческая проза

Похожие книги

Аламут (ЛП)
Аламут (ЛП)

"При самом близоруком прочтении "Аламута", - пишет переводчик Майкл Биггинс в своем послесловии к этому изданию, - могут укрепиться некоторые стереотипные представления о Ближнем Востоке как об исключительном доме фанатиков и беспрекословных фундаменталистов... Но внимательные читатели должны уходить от "Аламута" совсем с другим ощущением".   Публикуя эту книгу, мы стремимся разрушить ненавистные стереотипы, а не укрепить их. Что мы отмечаем в "Аламуте", так это то, как автор показывает, что любой идеологией может манипулировать харизматичный лидер и превращать индивидуальные убеждения в фанатизм. Аламут можно рассматривать как аргумент против систем верований, которые лишают человека способности действовать и мыслить нравственно. Основные выводы из истории Хасана ибн Саббаха заключаются не в том, что ислам или религия по своей сути предрасполагают к терроризму, а в том, что любая идеология, будь то религиозная, националистическая или иная, может быть использована в драматических и опасных целях. Действительно, "Аламут" был написан в ответ на европейский политический климат 1938 года, когда на континенте набирали силу тоталитарные силы.   Мы надеемся, что мысли, убеждения и мотивы этих персонажей не воспринимаются как представление ислама или как доказательство того, что ислам потворствует насилию или террористам-самоубийцам. Доктрины, представленные в этой книге, включая высший девиз исмаилитов "Ничто не истинно, все дозволено", не соответствуют убеждениям большинства мусульман на протяжении веков, а скорее относительно небольшой секты.   Именно в таком духе мы предлагаем вам наше издание этой книги. Мы надеемся, что вы прочтете и оцените ее по достоинству.    

Владимир Бартол

Проза / Историческая проза