Стрелы Времени

– Думаешь, они хотят свободы? Им просто нужна власть. – Жинето говорил не в меру веселым детским голоском и широко улыбался Арианне, строя ей рожи, отчего та весело щебетала. – Для них Бесподобная – это весь мир. Если бы они хотели попытать счастья в собственном мире, то могли бы попросить об этом в любой момент после разворота.

– Тогда какой у нас выход? – со всей серьезностью спросила Серена. – Будь моя воля, я бы отказалась от новой системы передачи, но ведь Совет уже использует взрыв, чтобы лишний раз доказать, насколько мы нуждаемся в заблаговременном оповещении. – Она запнулась; Агата протянула руку и сжала ее плечо.

– Задумка Геодезиста неплоха, – неохотно согласилась Агата. – Если на ортогональной планете можно вырастить урожай зерновых, то она станет самым безопасным местом для основания колонии. В будущем переселенцев столкновения с материей из скопления нашей родной планеты будут ограничены – потому что любое катастрофическое событие, случившееся в собственном прошлом этого мира, уничтожило бы его или превратило в звезду наподобие Геммы. В космическом масштабе энтропийный градиент станет проблемой, но по сравнению с Бесподобной или миром наших предков планета, которая гарантированно останется целой и невредимой в течение эонов, будет настоящим раем.

– Значит, дело того стоит, разве нет? – сказала Серена.

Жинето ее слова не убедили.

– По-твоему, люди, которые не желают знать свое будущее, согласятся переселиться на планету, где, просто выйдя из дома, смогут прочитать послания, которые выгравировали на скалах дюжины поколений их потомков?

– Мне просто хочется увидеть план, который устроит обе стороны, – устало произнесла Серена. – Если этот вариант не поможет, пусть гору разделят на две части.

Жинето прижал Арианну к груди, чтобы скрыть от нее свое помрачневшее лицо.

– Попытка определиться с размерами этих частей выльется в войну, которая уничтожит всех нас. Если альтернатива такова, то я готов дать Геодезисту свое благословение.

– Мне очень жаль твоего друга, – мягко произнесла Лила.

– Спасибо. – Агата шевельнулась в своих страховочных ремнях. – Его дядя присматривает за ребенком, но для всей семьи это стало ударом.

– Конечно. – Сочувственно помолчав, Лила деликатно сменила тему. – Тебе не довелось подумать над проблемой градиентов с нашей последней встречи?

– Не особенно, – призналась Агата. Она представила, как Медоро стоит в углу ее кабинета с лицом, в точности выражающим то, как он относится к ее лени. Со дня взрыва прошло уже три череды; у нее не было оправданий, чтобы избегать работы.

– Если тебе интересно, то у меня появилась одна идея, – сказала Лила.

– Разумеется. – Агата со всем вниманием наклонилась вперед и попыталась сосредоточиться.

– Возможно, нам не хватает должного понимания энергии вакуума, – предположила Лила. – Наивное объяснение тебе известно: если рассмотреть свободное световое поле и предположить, что масса фотона нужным образом соотносится с размерами космоса, то каждая мода поля, огибающая космос и умещающаяся в нем целое число раз, будет вести себя по аналогии с простым осциллятором. Волновая механика говорит нам, что энергия такого осциллятора не может обращаться в нуль, так как самый нижний энергетический уровень обладает некоторым ненулевым значением. Это означает, что даже если бы космос был пуст, вакуум бы вмещал в себя энергию, равную сумме минимальных энергий всех возможных мод светового поля.

– Плюс аналогичная сумма, составленная из мод светородного поля, – добавила Агата.

– Именно. Которая вообще-то окажется меньше нуля, если воспринимать математику всерьез, – негромко прожужжала Лила. – Когда я разрабатывала теорию гравитации, мне так и не удалось с уверенностью ответить на вопрос, следует ли утверждать, что подобная энергия непременно должна учитываться в качестве источника пространственной кривизны – а затем настаивать на том, что очень слабая кривизна, которой, по всей видимости, обладает пустое пространство, доказывает, что две разновидности энергии вакуума по большей части компенсируют друг друга.

– Хмм. – Агата не могла сказать наверняка, высмеивает ли Лила эту теорию или же, наоборот, пытается ее воскресить, поэтому ей показалось разумным не высказывать собственного мнения.

– Но дело в том, – продолжала Лила, – что наивное объяснение этим и ограничивается. Мы не знаем, действительно ли размеры космоса допускают существование хотя бы одной моды любого из двух полей, и не знаем, как рассчитать энергию при более реалистичных допущениях – принимая во внимание взаимодействие между светородами и фотонами, а также кривизну четырехмерного пространства.

– Но если энергия вакуума искривляет пространство, – сказала Агата, – а кривизна пространства может влиять на энергию вакуума…

– То сделать вывод о том, какие их комбинации возможны в действительности, становится намного труднее, – закончила Лила. – Я надеюсь, что именно это прольет хотя бы немного света на проблему градиентов.