Стреломант

Янтарный глаз лопнул, ослепший дарг окончательно остервенел! Он просунул в щель двери обе лапы, ухватился за нее и принялся рвать, драть ее на себя, пытаясь выломать! С каждым чудовищным рывком дверь сгибалась все сильнее и после третьего или четвертого рывка сдалась и вылетела-таки наружу! Раздался жуткий грохот, когда дверь впечаталась в бронированную стенку напротив, и из-за него ослепший дарг, из головы которого торчали две стрелы с красно-белым оперением, полностью потерял ориентацию в пространстве и замер. А я получил возможность рассмотреть его.

Дарг оказался четвероногой тварью, похожей на освежеванную гориллу. Из-за того, что он опирался на четыре конечности, по высоте он был ниже человека, но если бы он выпрямился, то стал бы выше меня на три, а то и больше, головы. Сходства с гориллой добавляло еще и то, что передние конечности были у дарга длиннее, чем задние, и толще. Создавалось впечатление, что когда природа создавала этих тварей, она сделала так, что именно передние конечности стали основными как для движения, так и для жизни организма в целом, а задние – лишь вспомогательными. Хотя и задние лапы были такими же, как передние: чистой мышечной массой, свитой в мощные пучки и обтянутой тончайшим подобием кожи. Все для максимально быстрого сокращения. Все для максимальной скорости, максимальной силы.

Остальное тело дарга было ему под стать – кожи на нем не было нигде, только сплошные коричневые мышцы. Кое-где в витках мышц даже проглядывала кость, и особенно большой участок белел прямо на лбу дарга – ровным ромбом размером примерно с ладонь. Словно кто-то взял и вырезал острым ножом этот ромб в коричневой тонкой коже, выскоблил кость добела, а потом каким-то образом сделал так, что все это зажило и даже крови не осталось.

Голова дарга была лишена волос, да он весь был лишен волос! Единственное, что худо-бедно можно было за них принять, – это ряд тонких острых шипов, идущих вдоль черепа дарга, начиная от того самого ромба, и продолжающихся по позвоночнику, где он разделялся на два ряда. Хвоста не было, зато были когти – длинные, непроницаемо-черные, и, судя по царапинам на броневой стали вагонов, острые, как язык королевского шута, и прочные, как вера монаха!

А еще у дарга были зубы. Вернее, зубами это назвать можно было с натяжкой, – это были просто треугольные вырезы в плоской кости челюсти, которые соединялись с точно такими же, но зеркально расположенными вырезами во второй челюсти. Губ у дарга не было, кожа обтягивала челюсти вместе с зубами-вырезами, из-за чего при закрытой пасти казалось, что ее у дарга нет вообще.

Где у инфернальной твари находились уши, я вообще не понял. Но они у него явно были, потому что стоило испуганно притихшей в своем углу Юле пошевелиться, как дарг тут же повернул голову в ее сторону, открыл пасть и протяжно заревел.

Юля завизжала, за стеной зарычал еще один дарг, за другой стеной кто-то закричал!..

А я поднял лук со стрелой, не помню как и когда наложенной, растянул его и выпустил стрелу в распахнутую пасть. Чуть выше круглого длинного языка, вытянутого в нашу сторону. Чуть выше острого костяного шипа, которым этот язык заканчивался. Точно в глотку.

Дарг поперхнулся ревом и издал какой-то странный жалостливый писк. Захлопнул пасть, с хрустом перекусывая стрелу, и замотал головой, словно пытаясь отогнать назойливую муху. Попятился обратно в коридор, наткнулся задницей на стену вагона и остановился. Поднялся на задних лапах и принялся тереть морду лапами, словно у него отсутствующий нос чесался.

И когда он поднялся на задние лапы, я увидел, что на груди у дарга, в отличие от человека, нет ребер. Нет костяной защиты сердца, и само сердце такого размера, что буквально выпирает сквозь тонкую кожу, пульсирует, бьется…

Я выстрелил в сердце дважды. Чтобы наверняка. Кто знает, что это за тварь, вдруг ей одной стрелы будет мало.

Но дарг перестал дергаться уже после первой. Перестав тереть морду, как щенок, укушенный осой, он замер и несколько секунд стоял неподвижно, будто памятник. А потом его тело начало обмякать, страшные витые мышцы потеряли тонус, и он медленно упал на пол, как пустой мешок, который подняли за уголки, а потом отпустили.

Я еще несколько секунд постоял, с луком в одной руке и новой стрелой в другой, но дарг больше не двигался. Убедившись в этом, я привычным жестом сунул стрелу в бедренный колчан, не нашел его, ругнулся, поднял упавшую стрелу и засунул теперь уже правильно – в тубус за спиной. Вот ведь загадка: стрелял я, безошибочно хватая их из-за спины, а как понадобилось убрать – сразу забыл, где они есть.

«Это тебя нервное напряжение отпускает».

Вот спасибо, богиня! Вот помогла так помогла! Лучше бы ты помогла во время боя!

«Я не хотела мешать. Ты и так все делал правильно, я решила, что буду тебя лишь отвлекать».

Хорошо, богиня, будь по-твоему. Претензии снимаются.

Не сводя взгляда с покореженного дверного проема, открывающего свободный проход в коридор, по стенам которого бегали подозрительные далекие тени, я подошел к Юле и протянул ей свободную руку: