Стрелок-4

— Вот и я, милостивый государь, о том же! — снова начал заводиться капраз.[25] — Непостижимо, вы известный в научных кругах изобретатель-практик подчеркнуто неуважительно высказываетесь о чужих экспериментах… ей-богу, будь я по моложе, непременно прислал бы вам картель![26]

— Не стоит горячиться, — попытался успокоить его Будищев. — Я говорил лишь о модели, которую видел в кабинете адмирала Казакевича. Вот она вряд ли сможет хотя бы просто оторваться от земли. Но сами летательные аппараты тяжелее воздуха вполне возможны и обязательно будут построены.

— И когда же? — с явным сарказмом в голосе поинтересовался Можайский.

— Если у нас с вами ничего не получится, то лет через двадцать в Америке, пожалуй, смогут.

— У нас с вами? — возмутился оскорблённый в лучших чувствах энтузиаст воздушного плавания. — Вы серьезно?

— Знаете что, господин капитан первого ранга, — понял, что ничего сегодня не добьется Будищев, — в ближайшую субботу мой компаньон Владимир Степанович Барановский устраивает нечто вроде приема. Давайте встретимся там и поговорим спокойно. Он проживает на Сампсоньевском проспекте. Люди там собираются грамотные и склонные ко всему новому. Приходите, не пожалеете.

— Я подумаю…

Глава 6

Если бы Семка по-прежнему жил в господском доме, его наверняка для лечения определили в одну из городских больниц. Заведения это были не самые передовые, но и уход, и сносная кормежка, и самое главное врачи в них наличествовали. Но поскольку несчастье случилось в рабочей слободке, то пострадавшего от побоев парня, не мудрствуя лукаво, отправили в околоток для бедных, где ничего подобного не наблюдалось. Доктор там появлялся далеко не каждый день, а потому все обязанности по лечению легли на фельдшера из отставных солдат, который рассуждал подобно гоголевскому герою. «Человек существо простое, выздоровеет он и так выздоровеет. Помрет и так помрет!»

Впрочем, приход Будищева мгновенно вывел местного эскулапа из состояния блаженного покоя, и он почтительно провел подпоручика к больному, показывая при этом всю убогость и неустроенность лечебного учреждения.

— Что за, мать вашу?! — поморщился Дмитрий, уловив зловонные миазмы.

— Гадят, ваше благородие, — простодушно пожал плечами служитель Асклепия.[27]

Семку они нашли лежащим на застеленных драной дерюжкой нарах, из-под которой выглядывали пучки перепрелой соломы. Причем, мальчишка был не единственным обитателем убогого ложа, поскольку рядом с ним пристроился мутный тип с редкой бороденкой и гнилыми зубами. Увидев офицера, сосед почему-то решил, что прибыло начальство, а потому вскочил и принялся кланяться.

— Вот, извольте видеть, вашескородие, — зачастил он. — Пропадаем без пригляду и доброго слова, а также тепла…

Насчет последнего тип явно не врал. В продуваемом всеми ветрами помещении, которое язык не поворачивался назвать палатой, было мягко говоря, свежо. Печку, судя по всему, топили лишь раз в сутки и это время еще не наступило, а потому страждущие кутались кто во что горазд.

— Годи, — грубо прервал его фельдшер. — Их благородию не до тебя!

— Семушка, ты как? — наклонился к мальчишке Будищев.

— Хорошо, — едва шевеля губами, прошептал тот и вымученно улыбнулся.

— Я вижу, — хмыкнул подпоручик.

— Я за им ухаживаю, — снова влез сосед, с преданным видом заглядывая в глаза моряку.

При этих словах парнишка немного поморщился, как будто упоминания о заботе были ему неприятны.

— Значит так, — решительно заявил Будищев. — Мальчика я забираю.

— Как прикажете, — с готовностью кивнул отставник. — Я сейчас кликну кого поздоровее, чтобы, значит, донесли до санок.

— Чего же кликать, когда я тут уже! — воскликнул тип, в порыве усердия намереваясь сграбастать Семена и поволочь куда прикажут.

— Отвали, — отпихнул его Дмитрий, и подхватил лежащего Семку на руки.

Широко шагая, он бережно нес свою ношу посреди увечных, убогих, завшивленных пациентов, провожающих их безучастными взглядами в которых читалась полная безнадега. Неугомонный сосед, и, не подумав отстать, бежал следом, придерживая одну из ног мальчика, и попутно покрикивая на прочих обитателей, посторонитесь, мол, сукины дети!

— Осторожнее, ваше благородие, — счел своим долгом предупредить фельдшер. — Насекомые могут быть.

— Боишься казенных блох не досчитаться?

— Никак нет, — не удержался от ухмылки старый служака, — тут этого добра с избытком.

Извозчик, завидя столь странную процессию, встрепенулся и помог укладывать больного, прикрыв его меховой полстью. Будищев пристроился рядом, фельдшер вытянулся, отдавая честь, а мутный тип, в чаянии вознаграждения, упорно лез на глаза, придав лицу просящее выражение.

— Возьми, любезный, — протянул служителю полтинник Дмитрий. — Следи за больными, люди все же, а не собаки!

— Благодарствую, — с достоинством принял тот монету.

— А мне? — едва не взвыл сосед, внезапно осознав, что его игнорируют.

— Будь добр, дай ему по роже, я верну при случае, — поморщился подпоручик, и повелительно бросил вознице. — Трогай!

— Это со всем нашим удовольствием!