Стражи у Живых Врат

Он перекатился к краю повозки и там нашёл свой тотемный жезл в щели между досок; эладрин бросили его туда, слишком презирая его, чтобы позаботиться о жезле. Перекатившись на оголовье в виде волчьей головы, прижавшись к нему плечом, он прорычал эвокацию и почувствовал, как меняется тело. Он почувствовал, как кость погружается в кожу. Путы обмякли, и он начал грызть их.

Он больше не чувствовал лезвие девушки. Вместо этого она отвернулась от него, прошла несколько шагов по дороге, чтобы осветить область пошире. Её руки были вскинуты, и в левой сверкал нож. В тумане Хаггар видел, что она удерживала на месте исхудавшее бледное существо выше себя, пока другие эладрин, два солдата и возничий, прятались у неё за спиной. Стряхнув с себя последние узлы, он вылез из повозки и двинулся во мрак — лишь для того, чтобы повернуть назад, когда услышал, как стонет лошадь — низкий, грудной звук.

Оба животных опустились на колени на каменную дорогу. Чудовищный паук крупнее человека навис над ними. Рыча и ругаясь, Хаггар постарался убрать сотворённую им тьму, наколдовав ветер, чтобы сдуть туман и тучи. Но он знал, что сумерки уже начались. Настало время кормёжки тех существ, которые обитали в катакомбах и лесах Сендриана.

Но здесь луна тоже была полной, или почти полной, ярче, чем её сестра в мире смертных. В её свете и в свете, отбрасываемом девушкой, он видел, как паук окутывает жертв бледными путами толщиной с мужское запястье. В другой стороне, по направлению к восточным воротам, путь преграждала нежить, около дюжины, чья побелевшая кожа мерцала в свете луны. Худые, с раздутыми головами и скалящимися зубами, они несли оружие, которого Хаггар никогда не видел, мечи, сияющие как хрусталь, и луки из жёлтого рога. Один из них наложил мерцающую стрелу, и в следующий миг возничий-эладрин рухнул от попадания в глаз.

Снова Хаггар замер, подняв переднюю лапу. Это был не его бой. Но потом он увидел, как другой эладрин падает на колени с мечом в животе. Последний солдат был всего лишь мальчишкой и храбро сражался. Его волосы были испачканы кровью. Но затем одно из бледных существ проткнуло его сзади, и осталась только девушка, увернувшаяся от исполина с топором, резанувшая его по рёбрам и отступившая — её зелёный огонь поблек, почти угас.

Хаггар запрокинул морду и завыл, и единственная молния ударила в шип на топоре существа, отшвырнув его. Удар грома потряс землю, и Хаггар налетел на них, хватая зубами тонкие кости ног скелетов. И когда девушка упала, он схватил её за ворот рубахи, ухватив тонкую ткань узкими челюстями и потащив её прочь. В то же время миазмы тумана поднялись с земли, и существа, растерявшись, начали рубить и колоть тени, пока ледяной ветер окружил их неожиданными порывами снега. Хаггар отступил от них, потащив девушку по ледяным камням до тех пор, пока они не достигли врат у начала улицы — огромной арки из резного мрамора с фресками и изображениями сражающихся зверей, и с плоским каменным орлом на каждом краю крыши.

С другой стороны ворот над кромкой леса высоко висела луна. Не зная, жива девушка или мертва, Хаггар протащил её через ворота, прочь из города, и немедленно обнаружил, что вернулся в свою обычную форму, согнувшегося орка-полуровку, бессильно жестикулирующего своим тотемным жезлом, пока пальцы его другой руки хватались за её разорванный ворот. Под аркой позади он по-прежнему видел метель, но здесь всё было неподвижно.

Или не совсем. Раздался меланхоличный смех. Затем от тени ворот отделился мужчина, и Хаггар инстинктивно понял, что это лорд Каннот, правитель-архифей катакомб Сендриана.

Он был мужчиной среднего роста, смуглым, с тонкими чертами, стройным, одет в жакет из винного бархата. Его единственным оружием был цветок, лилия на конце длинного стебля. Склонившись над лежащей девушкой, он коснулся лилией её лба, её губ. Его голос был тихим и насмешливым.

— Когда я впервые тебя увидел, то принял за врага, которого стоит опасаться, какого-то дикого берсерка-ликантропа из долины Сломанных Камней. Но в свете луны, как ты понимаешь, подобная иллюзия растаяла, и вот мы здесь — простая эладринская дева, съёжившийся орк и я.

Пока он говорил, по другую сторону арки прекратил идти снег. Туман рассеялся, и насколько видел Хаггар, Улица Богов была свободна до самого бассейна с синей плиткой. Следы боя утащили. В свете луны камни были белыми, как мел.

— Скажи мне, — произнёс архифей. — Теперь, когда всё замерло, и ты можешь вспомнить, если тебе хватит разума на разговор, какой импульс начал всё это насилие? Не беспокойся, — сказал он, когда Хаггар наклонился над телом девушки, протянул руку и убрал её. — Она спит, ждёт, пока ты её разбудишь. Это любовь, не правда ли? Любовь начала всё это.

Он не стал отрицать. Во сне, в лунном свете, весь гнев и презрение, которые уродовали её, пропали. Она лежала на спине, и волосы не закрывали лицо.

— А что насчёт неё? Что она чувствует? Орк и фейская дева — должен признаться, подобная история способна тронуть моё сердце.

Хаггар покачал головой. Лорд Каннот улыбнулся.