Стража последнего рубежа

– Хорошо или плохо – это не нам решать, – серьезно ответил лейтенант. – И потом, что для одного хорошо, для другого всегда плохо. Диалектика. Все зависит от точки зрения, от угла, под которым ты смотришь на проблему.

– Это все слова, – махнула рукой Тамара. – А на деле…

– На деле, – подхватил Джимморрисон, – подзарядившиеся от донора «спецы» потенциально могут спасти сотни, тысячи жизней! Это ли не благо, не добро?

– Жизни на души менять нельзя, – тихо сказала девушка.

Лейтенант ее не услышал и пустился в долгие рассуждения о природе добра и зла, приводя примеры из всем известных фильмов.

– Вот «Иронию судьбы» возьми. Не эту, новолепленную, а нормальную, старую, «С легким паром» которая. Когда Мягкова, ну, Лукашина, посадили в самолет и отправили в Ленинград, хорошо это было или плохо? Для его невесты Гали, к которой он не явился встречать Новый год, – плохо, а для него самого и Барбары Брыльской, тьфу ты, для Нади – просто прекрасно, люди нашли друг друга. Или возьмем другой фильм, не менее талантливого режиссера – «Осенний марафон». Помнишь, там Бузыкину героиня Нееловой, не помню, как ее звали, дарит куртку? Добро это или зло? Для нее и для Бузыкина – конечно, добро. Но когда несчастная его жена, которую Гундарева играла, обнаруживает эту куртку, все добро обращается во зло. Куртка летит в окно – вроде бы уничтожено обернувшееся злом добро, но куртку находит сосед-пьяница Леонов, и теперь это опять – добро. Вот такое круговращение добра и зла в природе…

В отделе их уже ждали. Полковник, просматривавший какие-то бумаги, рассеянно скользнул взглядом по лицам Тамары и Стеклова, сдержанно кивнул в ответ на их приветствие.

В комнате помимо Карпухина и Вершинина было еще несколько незнакомых людей – трое в штатском, один в камуфляже с погонами капитана.

– Итак, господа, прошу внимания. – Чеканин, подождав, пока все рассядутся, начал говорить, время от времени пробегая глазами по строкам лежащей перед ним распечатки. – Тревожные и трагические события последних дней, имевшие поначалу вид разрозненной мозаики, начинают складываться в общую картину, и картина эта весьма неприглядна. Мы имеем три трупа. Мы имеем GPS-навигаторы, провезенные на территорию нашей страны в нарушение законодательства. Мы имеем бизнес-структуры, поставляющие эти навигаторы, и работников таможни, оформляющих груз в обход существующим нормам. Наконец, мы имеем некоего неизвестного или группу неизвестных, которые работают против нас. Это кусочки мозаики. Пока между ними нет никакой связи. Нужен некий общий кусок, центральная деталь, объединяющая все. И такая деталь появилась. Это один из филиалов Центрального военного архива Министерства обороны. Находится он в Зареченске. Да, стажер Поливанова, да, именно в Зареченске, в трех километрах от склада, на котором погиб капитан Звонарь. А в пяти километрах от комплекса зданий архива, на берегу реки Комаринки, во время охоты погиб от остановки сердца генерал Гонсовский, заместитель начальника все того же Зареченского филиала Центрального военного архива. Наконец, неподалеку от Зареченска, а если быть точным, в семи километрах к югу, расположился коттеджный поселок «Кошкин дом», принадлежащий господину Канаеву, партнеру немецкой компании «Шварцен Форричтанг», которая является поставщиком навигаторов. Такой вот гордиев узел.

– Архив трясти надо, – угрюмо обронил Вершинин.

– Увы. – Чеканин развел руками. – Это ведь не просто хранилище бумаг, пусть и представляющих историческую ценность. В одном из зданий архивного комплекса, так называемом «спецблоке 500», по имеющимся данным, находится на вечном хранении имущество, захваченное нашими войсками в замке Альтан, что в Нижней Силезии. Двадцать четыре железнодорожных вагона. Вывезено в сорок пятом.

– «Ананербе», – понимающе кивнул Вершинин. – Что ж, понятно… Но на такое обычные незнати без прикрытия сильного чаровника не пойдут.

– Верно, Виктор Семенович, – согласился Чеканин. – Только у нас все еще хуже – и незнати, судя по всему, не обычные, и чаровник имеется. Он следочек оставил. Визиточку, так сказать.

– Когда груз со склада «Кошкиного дома» вывозил? – спросил Карпухин.