Стратегия воздействия

— Думайте, Павел Анатольевич! — резко бросил Берия. — Это вы лучший диверсант СССР, а не я — вам и карты в руки.

— Чем я могу располагать, товарищ нарком внутренних дел?

— Всеми ресурсами Наркомата. Будет реальный план — я поддержу. И появиться он должен в течение часа!

* * *

Больно, заррраза! Я сморщился и попытался выбраться из куста, но стропы запутались основательно, а купол накрепко засел в кроне росшего на опушке дерева — без посторонней помощи выбраться я не мог.

— Я свой! Со сбитого Пе-2. Старший лейтенант госбезопасности Нагулин. — прокричал я подбегающим красноармейцам.

— Выходи без оружия! И руки подними! — немедленно прилетело в ответ.

— Не могу! Осколок в ноге сидит, и парашют в ветках застрял. Сейчас «наган» вам брошу, за гранату не примите.

— Сергеев, проверь! — прозвучала команда, когда мой револьвер упал в снег.

— Нормально! Один он, и, похоже, действительно ранен и в кустах застрял.

— Ладно, помоги ему, только осторожно. Бдительности не терять!

— Есть!

Красноармеец, которого командир назвал Сергеевым, подошел ко мне вплотную.

— Вы же не летчик, товарищ старший лейтенант, — с подозрением в голосе констатировал он, оглядывая мою форму. — Что ж вы тут делаете ночью и с парашютом?

— Доставь меня к командиру, боец, — прошипел я, пытаясь с помощью красноармейца выбраться из куста. — Не твоего уровня информация. А документы мои — вот они, можешь ознакомиться.

Вибрация импланта отвлекла меня от увлекательной беседы с красноармейцем Сергеевым. Что там еще? Мало мне на сегодня приключений?

— Воздух! — заорал я, едва глянув на виртуальную карту, — В укрытие! Быстро!

Щас! Кто бы тут стал меня слушать? Хорошо, что немцы в темноте почти ничего на земле не видели, а горящие обломки Пе-2 упали довольно далеко от места моего приземления, так что фокус внимания пилотов «юнкерсов» оказался несколько в стороне. Но и нам прилетело неслабо.

Кассетные бомбы — дрянная штука. При сбросе с большой высоты они рассеиваются на изрядной территории, и находящимся внизу людям предлагается сыграть в очень неприятную лотерею со смертью.

Немецкие бомбардировщики стремились накрыть как можно бо́льшую площадь и сбрасывали контейнеры с бомбами SD-2 с километровой высоты. При таком рассеянии сплошного поражения, конечно, не получалось, но прилететь подарок с неба мог абсолютно в любую точку, в пределах обширной зоны, накрываемой бомбовым ковром.

Нас зацепило краем. Вычислитель дисциплинированно подсказывал мне, куда летят бомбы и где находятся наиболее безопасные места. Вот только бегать и прыгать мне, в тот момент, было как-то не с руки. Нога слушалась плохо, и если бы не импланты, я бы, наверное, давно потерял сознание, а одна из зловредных бомб валилась прямо на наши с красноармейцем Сергеевым головы.

— Боец, хочешь жить — быстро туда! — я махнул рукой в направлении поваленной ветром сосны метрах в двадцати от нас.

Гул моторов красноармейцы слышали, но самолетов видно не было, и мои крики не возымели должного эффекта. Хорошо хоть на момент сброса бомб Сергеев уже успел освободить меня от парашюта и вытащить из куста. Я рванулся к укрытию.

— Куда!? Стоять! — боец схватил меня за руку, не оставив мне, тем самым, никакого выбора.

Короткий удар в солнечное сплетение заставил красноармейца упасть на землю и свернуться в позу эмбриона, а я прыгнул вперед, вкладывая все силы в толчок здоровой ногой. В целом, получилось неплохо, если не считать взрыва боли в раненой конечности, чуть не лишившего меня сознания. Отвлекаться на такие мелочи времени у меня не было, и после приземления я немедленно повторил прыжок.

Раздались хлопки винтовочных выстрелов, и рядом с моей головой свистнула пуля — страховавшие Сергеева бойцы поняли мои действия однозначно и открыли огонь. Еще прыжок, и я скрылся за вывороченными из земли корнями сосны, постаравшись спрятаться под нависающим в полуметре над землей стволом.

Я успел в последнюю секунду. Земля задрожала от многочисленных взрывов. Поле и опушка леса покрылись густой сетью вспышек, частично происходивших на земле, а частью мелькавших в ветвях деревьев — взрыватели у бомб были весьма чувствительными.

В ствол сосны гулко ударил осколок, но пробить почти полметра древесины, естественно, не смог. Вылезать из укрытия я не торопился. Немец, вроде как, улетел, но теперь я рисковал словить пулю от своих.

С минуту ничего не происходило. Я убедился, что немецкие бомбардировщики не собираются делать повторный заход и, стараясь не высовываться из укрытия, прокричал:

— Эй, бойцы! У меня нет оружия. Не стреляйте, я сдаюсь! Выхожу с поднятыми руками!