Страстное тысячелетие

— Вот так-то и надобно сделать.

— Уж и вина его есть.

— Как же народному любимцу — и без вины. Да только ты все его вины на пергамент запиши, чтобы всё законно было.

— Слушаюсь.

* * *

— Ну, где же твой хваленый кудесник, Админ? Нашли его?

— Великий тетрарх, он ходит открыто, с ним до пяти сот человек следом идут.

— Бывает ли так, что вокруг него мало народу?

— Почти не бывает.

— Что ж, и в субботу вокруг него многие люди?

— В субботу он также ведёт себя, как и в прочие дни. Было много недовольных, когда он в субботу проповедовал и исцелял. Он говорил, что и в субботу не грешно работать, если делать доброе дело. Многие были удивлены и возроптали.

— Кого было больше — сторонников его или противников?

— Противников было больше.

— Что же ты не велел схватить его, Админ?

— Те, кто были противниками его, были не согласны, что в субботу делать можно хотя бы что-нибудь. Схватить его силой — тоже работа. Если нельзя исцелять в субботу, то и схватить целителя в субботу нельзя.

— Что же на другой день?

— На другой день вокруг него больше было сторонников, чем противников.

— Так он и глумится над законами предков безнаказанно.

— Прикажешь ли схватить его?

— Не надо. Следует дождаться, когда он будет один. Пусть неустанно следят за ним. Приставь людей. Не менее двоих. Один пусть всегда бодрствует, когда другой спит, а когда заметят, где он останавливается, то пусть один остается следить, а другой спешит сообщить место.

— Так и приказано моим людям, Великий тетрарх.

— Да люди-то твои, видать уж очень заметны, выделяются из толпы?

— Они простыми горожанами обряжены, Ирод.

— Ну, добро.

* * *

— Великий тетрарх, сказывают, что Иисус творит чудеса. Будто он по воде ходил как посуху. Сказывают также, что он мановением руки усмирил бурю.

— А что говорят первосвященники, Анна и Каиафа?

— Они говорят, что сие есть наваждение злых чар.

— Что же ты мне о наваждениях рассказываешь?

— Однако, народ сказывает.

— Разберись во всём. Админ, и мне доложи тотчас.

— Слушаю, великий тетрарх.

* * *

— Великий тетрарх, сказывают, что Иисус и мертвых воскрешает.

— Уж это ни к чему вовсе. Смерть — она богам одним подвластна. Что же он в божьи дела вмешивается? Вот уж это вина, так вина. При таких-то оборотах и казнь преступникам будет всё нипочем, так где же тогда добьешься порядку?

— Великий тетрарх мудр и как всегда прав.

— А я и не спрашиваю тебя, Админ, прав я или не прав. Да уж только что-то долго я жду, когда его арестуют. С Иоанном-то ты пошустрее сладил.

— Виноват, великий тетрарх, дай срок — исправлюсь.

— Да я уж сорок сороков сроков давал. Коли не словишь, сам будешь мне чудеса показывать. Вот уж заодно и посмотрим, можно ли оживить покойника… Шучу. Мало шпионов у тебя, или платишь ты им мало! А на это дело денег жалеть нельзя. На что другое можно, а на это — нипочем нельзя. Правитель должен знать, что у него в царстве творится.

* * *

— Великий тетрарх, этот человек проповедует о новых богах.

— Что же он говорит, Админ?

— Он говорит, что бог один, и он — везде. Он говорит, что частица бога у каждого в сердце. Он говорит, что не надо думать о завтрашнем дне, что бог сам прокормит всякого верующего человека. Себя же он называет то сыном человеческим, то сыном божьим, то самим богом. И он от имени божьего прощает людям их грехи.

— Очевидно, что он безумен.

— Но люди верят ему и идут за ним.

— Народ — это дети, который готовы идти за любым сказочником. Только вот нам, правителям, негоже быть детьми. Оставь меня, я хочу подумать.

— Мудрость твоя безгранична, великий тетрарх, думы твои всегда во спасение народа. Да продлятся годы твои!

* * *