Страсть Клеопатры

– Повелитель, – ответил Бёрнэм, – как я уже говорил, в храме прямо перед люком в подземелье находится статуя Юлия Цезаря, которая функционирует как рычаг. Несколько наших человек попросят Джулию показать им поместье. Мы будем очень настойчивы. А оказавшись в храме, мы окружим ее, откроем люк и затащим в подземелье. Остальные этого просто не увидят.

– А что потом? – нахмурив брови, спросил Сакнос, с презрением глядя на схемы плана, как будто они своим видом оскорбляли его.

– Внизу также будут ждать наши люди, и там мы быстро упрячем ее в гроб. Общими усилиями мы вынесем ее на отдаленную поляну возле местного пруда. Рядом там проходит проселочная дорога. Мы увезем ее с торжества так, что этого никто не заметит.

Сакнос улыбнулся.

– Что ж, очень хорошо, – сказал он. – Не такой уж и плохой план. А гроб… гроб хорошенько напугает ее, эту новоявленную бессмертную.

– Да, повелитель. А без света она начнет быстро слабеть.

Сакнос отвел взгляд в сторону, как будто с трудом мог заставить себя следить за схемой этих планов.

– Чтобы она достаточно ослабла в темноте, потребуется какое-то время, – медленно произнес он.

– Да, но она будет сильно напугана. Она будет осознавать, что полностью лишена света. А также будет понимать, что, если она откажется сотрудничать с нами в будущем, мы легко сможем похоронить ее заживо, – сказал Бёрнэм, на что Сакнос устало улыбнулся. – Да. А вы уж постарайтесь сообщить ее возлюбленному Рамзесу Проклятому, что его невеста запечатана в гробу. Но мы не будем держать ее там все время. Только до тех пор, пока не достигнем места конечного назначения.

Бёрнэм многозначительно заулыбался, как будто приглашая своего хозяина улыбнуться вместе с ним.

– Мы собираемся поместить ее в нашу «клетку», – заявил он и, не удержавшись, довольно засмеялся. – Пойдемте, повелитель, мы покажем вам, где это.

20

Было рискованно следовать за этой группой по пятам, и поэтому Бектатен скомандовала кошке подняться по парадной лестнице и выбраться из дома через то же окно, через которое она сюда попала.

С карниза Бастет увидела, как вся группа завернула за угол особняка и направилась к находившемуся неподалеку отдельно стоящему трехэтажному зданию, которое они и называли «клетка». Как только они отошли на достаточное расстояние, Бастет спустилась по стволу ясеня на землю и пошла за ними, стараясь держаться в тени.

Бёрнэм и Сакнос шли впереди. Все молчали, и только трава тихо шуршала у них под ногами. Неровности местного ландшафта, пожалуй, были слишком незначительными, чтобы их можно было назвать холмами.

Строение, к которому они приближались, выглядело очень странно и напоминало чудом уцелевшее здание в центре какого-то разрушенного города.

Чем ближе они подходили, тем сильнее просыпался в Бастет ее звериный инстинкт самосохранения.

В этом доме обитало нечто живое, и это «нечто» пришло в движение с их приближением. Она что-то учуяла. Это была какая-то неузнаваемая смесь причудливых мускусных запахов. Что-то знакомое, но уж больно не к месту в этой ситуации, так что трудно было определить, что это.

– А что царица? – робко спросил Бёрнэм. – Вам что-то о ней известно? – не унимался он.

– Царица спит, – прорычал в ответ Сакнос.

– Но откуда вы знаете, что…

– Она спит, – перебил его Сакнос, словно хотел сразу пресечь последующие вопросы. – Она спит или же покончила с собой с помощью своих ядов. Она думала, что может вечно выдавать себя за целительницу и торговку зельем. Что она может бродить без конца по свету в поисках неизвестно чего. Отсутствие амбиций – источник мучений. Эта неопределенность целей погубила ее. Она привела ее в могилу, которую она вырыла своими руками, я в этом уверен. Будь это иначе, мы бы уже давно что-то услышали о ней.

«Амбиции, ясность целей – так вот какими словами он в двадцатом веке называет собственную алчность и скупость, – подумала Бектатен. – И он считает меня мертвой только потому, что я отказалась потакать его желанию зажать весь мир в кулаке?»

В его интонациях слышалось насмешливое высокомерие. Он и вправду верил в то, что говорил, или просто старался убедить в этом своих отпрысков?

– Но, повелитель, нет ли сомнения…

– Все, Бёрнэм, довольно, ни слова больше о царице. Это не ваша забота, а моя, и так было и будет всегда.

Они уже находились в нескольких шагах от «клетки». Войти туда можно было через единственную дверь, обитую железом; Бектатен была уверена, что первоначально двери тут не было, и что поставили ее намного позже, чем строили дом.

Окна на всех трех этажах были темными.

Один за другим все вошли внутрь. Она выжидала до самой последней секунды.