Страсть и надежда

Пел он классику — "Очи черные". И как же у него, черт возьми, здорово получалось. Как точно, как страстно интонировал он в нужных местах. И голос сильный. И слух, оказывается, — безукоризненный. Просто человек раньше не верил в себя, а теперь — поверил!

Сашка допел романс. И в зале повисла та недолгая пауза, когда еще никто не хочет верить, что песня закончилась. Но все уже понимают, что это так. И в следующее мгновение цыганский зал неистово зааплодировал. Многие кричали: "Браво!". Весело, смеясь, но в то же время серьезно, без издевки.

Сашка смотрел со сцены с испугом: а вдруг насмехаются?

Но аплодисменты не смолкали. Да нет, похоже, и вправду понравилось.

— Ну и голосище! — высказал всеобщее мнение Бейбут. — Что ж ты раньше-то молчал?

— А то! Хотя, если честно… Я, в общем-то, и сам не знал…

Все опять засмеялись. И тут же начали подкалывать:

— То-то ты Сашка в пизной у Маргоши дольше обычного засиживаешься.

Мы-то думали "амор" или "аморал", а там "репертуар".

— Да не "репертуар", а "репетиция", бестолочь! — возразил кто-то в зале.

— Да нет же, нет! — высказал кто-то еще одну версию. — Это у Сашки от пива голос прорезался.

И, удивительная вещь, юморной, взрывной Сашка ничего никому не ответил (вот что искусство с человеком делает). Он только робко спросил у Бейбута:

— Так как? Я буду выступать?

— Ну что, ромалэ? Дадим Сашке шанс? — повернулся Бейбут к залу.

— Да! — в один голос ответили цыгане.

Глава 3

Перед тем как выехать из Управска, Форс решил заглянуть на огонек к Зарецкому.

А Баро сидел за столом озадаченный донельзя. Перед ним был чистый лист бумаги. Он его нашел пару минут назад под телефонно-факсовым аппаратом. Если говорить строго, лист был не совсем чистый — факсовая бумага с реквизитами того, кто отправлял это странное послание. Но кроме этих официальных цифирок на листе не было ничего, ни единого знака! Баро проверил телефон по справочникам. Оказалось, это номер приемной Астахова.

Интересно, что бы это все могло значить?

Баро протянул Форсу факсовый лист.

— Вот! Оказывается, неделю назад пришел факс от Астахова.

— Да-да, очень интересно, — Форс взял бумагу повертел ее и так, и этак. — Забавно! Это что, новый вид факсовой тайнописи. Его как, надо над огнем подержать? Или уксусом протереть, чтоб текст выступил? Не удивительно, что вы неделю над его разгадкой бьетесь.

— Нет же, я его только сейчас нашел, — Баро смутился, ему как руководителю было стыдно за такую свою несобранность. В таких случаях он всегда ждал, что за спиной люди скажут: "Ну что с него взять — хоть и бизнесмен, а цыган!". — Понимаешь, он под телефон завалился, а я не заметил.

— Ничего, Баро, не расстраивайтесь, всякое бывает! — успокоил его Форс. — Вашей вины тут никакой. Это, по-моему, ваш оппонент над вами издевается…

— Нет, я так не думаю.

— Зря. Сегодня он вам улыбается, а завтра вонзит нож в спину. Вспомните про кладбище.

— А причем здесь кладбище?

— Как вы не понимаете? Он не считает вас серьезным противником.

— Я думаю, надо у него самого спросить, что означает этот пустой лист.

Может, у него просто факс сломался

— Ну, как же! Вот именно на письме к вам факс и сломался. Что тут выяснять. Пустой лист означает нежелание с вами разговаривать. Он дает вам понять, что разговор закончен. Кладбище — его, что бы вы ни говорили.

— Что же делать? Я не могу больше ждать.

— Абсолютно с вами согласен. А потому предлагаю перейти к ответным действиям.

— Не понял.

— Он пытался уничтожить цыганское кладбище. И не раскаялся в этом. Ведь так? Почему бы вам не уничтожить, скажем, одну из его заправок?

— Нет, ну это не выход.

— Согласен. Не выход. Но демонстрация силы. Таким образом вы покажете ему, что с вами шутки плохи.

— То есть, ты предлагаешь мне действовать его же методами.

— А что делать, если он по-другому не понимает. Баро промолчал в ответ.

Пауза затянулась.

Форс посмотрел на часы — пора ехать. Нужно подстегнуть разговор.

— Вы столько времени ничего не предпринимали. Ждали, когда он вернется из Москвы. И что?

— Да… Дождался чистый лист бумаги, — задумчиво сказал Баро.

— Вот именно. Пора показать ему свою силу.

— Не знаю, может быть… Но сейчас я ничего предпринимать не буду.

Разве что после праздника…

Почувствовав слабинку, Форс решил додавить Зарецкого:

— Баро, ну нельзя в бизнесе быть таким добрым. Вы только все затягиваете. Признайтесь, вы же согласны со мной в том, что пора показать ему силу???

Но Баро не любил, когда на него давят слишком сильно. И соскользнул с крючка:

— Пока не знаю…

"Да, чуток не рассчитал, перестарался, — подумал Форс, отъезжая от дома Зарецкого. — Ничего, в следующий раз добью его… Но Олеся, Олеся-то какая умничка. Я-то думал, она вообще ничего не отправила, а она передала по факсу чистый лист. Супер! Блестяще! Даже я такого бы сам не придумал! И Баро тоже хорош. Я про это письмо уже и думать забыл, а он только сегодня факс нашел.

Хотя… Что с него взять — хоть и бизнесмен, а все же цыган!"

* * *