Страсть и надежда

Антон чуть не раздулся от восторга и разрастающегося самомнения. За пару минут он разгадал все, что недоговорила и о чем лишь проговорилась Света.

Сердце стучало, как бешеное: "Я — гений! Я — гений!". Нужно успокоиться.

Пошарил вокруг глазами. На одном из столиков стояла початая бутылка "Бейлиса". Дамское пойло: легкое, но вкусное. Ничего, по такому случаю сойдет.

Тихонько, чтоб не отвлечь Свету от работы, Антон встал с кресла, налил полстакана ликера, и, не торопясь, со смаком выпил тягучую, сладкую жидкость. Сердце успокоилось, а вот мозг, наоборот, активизировался.

Хотелось что-нибудь выдумать, натворить. Хотелось, чтобы все кругом его хвалили, превозносили. Но Светка, как назло, углубилась в свою картину.

— Свет, хор-р-рошая моя, я пойду…

— Ой, Антон, извини, я так увлеклась. Я тебя провожу.

— Нет-нет, не нужно, работай, раз уж накатил вал вдохновения. Я сам дверь захлопну.

— Спасибо…

Антон подошел к светкиной машине, стоящей у дома. Посмотрел по сторонам.

Рядом — никого. Пошалить что ли? С одной стороны, конечно, хорошо, чтобы Максим наверняка уехал. Но, с другой, кто такой Максим? И кто он, Антон?

Разве Максим разгадал бы путанные светкины словеса? Да ни в жизнь!

"Бейлис" сладко играл в жилах.

Антон достал из кармана швейцарский ножик, подаренный ему еще в детстве.

Вынул из многослойных рядов длинное шило. И проткнул шину.

Вот так жить будет веселее.

Воздух со свистом покидал резиновую оболочку.

Антон хотел уже уйти, но остановился. Получилось как-то слишком просто.

Светка может его заподозрить. Нужно что-то придумать. Но что? Времени мало.

Он осмотрел машину и увидел дамский журнал, брошенный сзади. На его обложке позировал веселый, как обычно, капитан футбольного "Спартака". Ну вот и выход!

На машине рядом со спущенным колесом тем же шилом Антон крупно выцарапал спартаковский ромбик.

Все, вот теперь этюд точно закончен. Интересно, удастся ли художнице Светке сотворить сегодня что-то настолько же гениальное.

Антона же ждут VIP-кабинеты замечательной "Волги".

— А я сяду в кабриолет и уеду куда-нибудь… — распевал он по дороге.

* * *

Пришел Астахов.

Этого Максим никак не ожидал.

— Можно?

— Да, конечно. Добрый вечер.

— Здравствуй. Уезжаешь?

— Как видите…

— То есть, если бы я не зашел, ты бы даже не простился. И я бы не узнал, что тебя нет в городе.

Максим замялся, но промолчал. Не станешь же объяснять бывшему начальнику, что при побеге разводить церемонии и прощаться просто некогда.

— Ну вы же меня уволили…

— Уволил. Но мне казалось, что я имею право на твое доверие и на человеческое отношение.

— Да, я, конечно, не прав, Николай Андреевич. Извините, но я сейчас спешу. Отъезд дело такое…

— Да, я понимаю. Поэтому буду краток и долго тебя не задержу. Садись.

Сели напротив друг друга.

— Я слушаю вас, Николай Андреевич…

— Куда едешь, если не секрет?

— Секрет.

— Ну не хочешь говорить — не говори.! Помолчали. Астахов нашел в себе силы продолжить неприятный для него разговор:

— Я пришел сказать, что погорячился, уволив тебя с работы.

— Это уже не имеет никакого значения.

— А если я восстановлю тебя на твоем месте. Останешься?

— Нет. Уже нет.

— Твердо решил? — Да.

— Понятно. Нашел какое-то новое место и туда едешь?

— Нет, я ничего не нашел.

— Максим, тогда я отказываюсь тебя понимать. Раз ты ничего не нашел, зачем куда-то ехать? Твое место свободно, ты моя правая рука. Оставайся.

— Я бы с удовольствием. Но…

— Что "но"? Что тебе мешает? Со временем окрепнешь, и я помогу тебе свое дело открыть.

— За то время, пока мы не виделись, Николай Андреевич, у меня изменились обстоятельства.

— Твое дело. Но помни, что на новом месте тебе все придется начинать с нуля.

— Да, я знаю.

— "Знаю", — передразнил Астахов. — Теряешь такие перспективы…

— Я, Николай Андреевич, ни за какие перспективы не продам свое счастье.

Астахов улыбнулся.

— Ах, вот оно что. Значит, эти новые обстоятельства — женщина? Ну что ж, тогда рад за тебя. И где-то даже завидую.

Женщина…

"Интересно, — подумал Астахов. — А я ради женщины смог бы все бросить и убежать куда-то?.. Не знаю, все, конечно, зависит от того, какая женщина".

И вспомнилась почему-то Олеся. Николай Андреич повертел головой, стряхивая наваждение. А прогнав его, стал более строг:

— Но разве не глупо, жертвовать карьерой ради какой-то любовной истории…

— Николай Андреич, в жизни каждого мужчины наступает момент, когда он беспощадно рвет со своим прошлым…

— Ага. И трепетной рукой приоткрывает завесу будущего. Здрасьте, я ваша тетя! Друг, Максим, не говори красиво. Все гораздо проще. Перед тобой сейчас выбор: женщина или карьера. Ты выбрал женщину — твое право. Прощай.

* * *

Стемнело.

С дорожной сумкой и портретом Кармелиты, завернутым в бумагу, Максим подошел к дому Светки. Посмеивался над собой. Знал бы, как все сложится, не стал бы забирать из студии портрет. А то носит его туда-сюда…

Но хорошее настроение сразу же исчезло, как только Максим глянул на светкину машину — колесо спущено!

В студию Максим ворвался вихрем.

Света даже испугалась такого напора:

— Максим, что случилось? Почему ты еще не поехал?

— У твоей машины колесо проколото.