Страшный суд

Магнитная сила мины была значительной, и с мрачной иронией пловец подумал о том, что может и не оторваться с той миной, которая на спине, если не сработает крепежное устройство, которое освобождает его по отдельности от смертоносного груза спереди и сзади, а ежели в водном варианте, то снизу и сверху.

Добрался он таки, туда и сюда, в рот и в нос, до десантного корабля… Верхнюю мину оставит сейчас по этому борту, а доставшую его до печёнок мудёвую грудную приспособит на другом. Включит таймер, оторвется от посудины и по звуковому пеленгу отвалит к подводному мотоциклу, который ждет его у одинокой на южном мысу скалы.

Рвануть должно лихо, заряд приличный. И сигнал для атаки внушительный… Опять же паника в рядах налетчиков-бандитов. Усиленный и совместный удар ополченцев, пограничников, казаков и его спецназовских парней, с которыми он прилетел из Южно-Сахалинска, довершит дело, и десант, так нагло высаженный соседями на Кунашир, будет сброшен в море.

«Сдвоенный взрыв торпед разорвал эсминец пополам», — вспомнил и мысленно произнес знакомую фразу Стас Гагарин.

Он включил таймер на задней мине и перебрался на противоположный борт, чтобы оставить мину, снятую с груди…

Таймер — счетчик времени — страховался радиосигналом, который должен был дать штурман, когда доберется до безопасного места. Мало ли какая неожиданность могла подстеречь его уже в паре метров от японского десантного корабля.

С явным облегчением вздохнув, вернее, сделав вид, будто вздохнул, какие вздохи, если во рту у тебя загубник акваланга, Стас Гагарин освободился от съехавшей под левую руку нагрудной магнитки, и мина ловко прилипла к противоположному борту обреченного БДК.

«Сдвоенный взрыв торпед разорвал эсминец пополам», — вновь пришла на память первая фраза его романа «Преступление профессора Накамура», который он задумал, когда стоял с баржей в Лиепае и закончил в прошлом году, незадолго до того, как отправил Веру с детьми на Урал, а сам, осенью 1967 года, подался в Мурманск, оттуда на Северную Атлантику — искать Сельдяного Короля.

«Забавно, — хотя ему вовсе не было весело, подумал Стас Гагарин, проворно — и в то же время не суетясь — отплывая от обреченного корабля. — Кому же теперь принадлежит этот роман? Мне, уже написавшему его, или тому Папе Стиву, который, как он мне говорил, кое-что добавил и издал в собственном сборнике «Разум океана»?

Он включил звукопеленгатор и уловил сигнал в наушниках. Сигнал был слабым, штурман подвернул правее, вспомнив, что здесь его может снести к берегу течение, а этого пока не надо, берег занят вражеским десантом, надо обогнуть южный мыс, а до того найти подводный мотоцикл, тогда и брать левее, к позициям, которые стерегут казаки и курильские ополченцы.

Южные Курилы продали тайно.

Собственно говоря, вроде как и не продали вовсе, в документе говорилось о долгосрочной, на пятьдесят лет, аренде, но с правом последующего выкупа, при условии всенародного опроса населения островов, которое останется на них через полвека.

И было совершенно ясно, что и на Шикотане, и на Кунашире, и на остальных островах, переданных в аренду, аборигенов вытеснит пришлое население с Хоккайдо, которому не возбранялось сколько угодно переселяться на Курилы, приобретать в собственность любую недвижимость, заниматься разработкой недр, рыбным промыслом и переработкой добытой продукции, осваивать туризм и курортное дело — и для всего этого не требовалось даже иметь российский вид на жительство, японский паспорт был единственным правовым документом для всякого, кто желал поселиться на арендованных островах.

Административную власть делили особые уполномоченные, назначенные с японской и российской сторон, а губернатор острова Хоккайдо наделялся правом третейского судьи в конфликтных ситуациях.

Российская власть, мол, слишком далеко, аж в самой Москве, а Хоккайдо — рядом. Потому им, японцам, куда как сподручнее разбирать споры между рыбаком Ваней Ермаковым и бизнесменом Ясиро Мацумото…

Договор был архисекретный, на подготовку вторжения первой волны переселенцев отводился месяц, только недаром сказано у Иоанна: «Все тайное становится явным».

С полным неприятием предательского плана похищения Курильских островов выступило правительство Сахалина. Пока оппозиция клеймила в парламенте оккупационный режим, приступивший таки к распродаже российских земель, горячие сахалинцы объявили о создании суверенной республики и аннулировали позорный договор между российским оккупационным режимом в Кремле и Страной Восходящего Солнца.

Президент принялся урезонивать островитян, угрожал морской блокадой и даже попытался бросить к Сахалину Тихоокеанский флот, но командующий его заявил, что он блюдет Конституцию и без ведома Верховного Совета не выведет корабли с морских баз.

Адмирала уволили — чисто символически! — в отставку, а японцы, ссылаясь на подписанное президентом России и их премьером соглашение, высадили на остров Кунашир десант.