Страшное гадание

У огня сидела пухленькая старушка и пряла шерсть на своей ручной прялочке, то и дело клюя носом, встряхивая головой, снова берясь за работу – и снова придремывая. Pядом стояла низкая широкая корзинка, в которой лежали клубочки шерстяных ниток самых разных цветов и разных размеров. Один из них был больше всех остальных, напоминал голубую кошку, лежащую в окружении голубых, белых, розовых и серых котят. Центром же этого несколько игрушечного королевства добрых фей была, несомненно, детская кроватка под розовым кружевным пологом, там и сям украшенным атласными бантиками: еще одно свидетельство прочного и постоянного благосостояния дома. И одеяльце, и простынки, и подушечки – все было новенькое, из дорогой ткани, заботливо сшитое.

– Сударыни? – Флора встретила неожиданных гостий, не веря своим глазам. – Какая честь! Миледи, прошу к камину. Согрейтесь, отдохните… Отведайте матушкиного сидра!

Она кивнула в сторону огня. Старушка, дремавшая в кресле, внезапно встрепенулась, вскинула голову и, отбросив прялку, принялась с лихорадочной поспешностью наматывать нитки на самый большой клубок, делая «кошку» баснословно толстой. «Котята» меж тем худели.

Девушки не успели и слова сказать, как хозяйка исчезла, чтобы через минуту вернуться с кувшинчиком прекрасного сидра. От него исходил живой яблочный дух, и Марина, прижмурив глаза, закачала головой от удовольствия: почудилось вдруг, что очутилась на зимней веранде, где в Бахметеве хранили яблоки. Весь год хранилище было пропитано этим чудесным сладким ароматом.

– Сидр замечательный! – искренне похвалила она, однако Флора только мимолетно улыбнулась. Все внимание ее было привлечено к Джессике, которая осторожно приблизилась к колыбельке.

– Осмелюсь просить миледи быть осторожней. – Улыбка Флоры стала напряженной. – Моя девочка нездорова и спит…

– Ваша девочка и не думает спать! – воскликнула Джессика. – Она хлопает своими хорошенькими глазками и улыбается мне.

– Боже мой! Разбудили! – с неожиданной прытью подскочила старуха, но Флора так на нее глянула, что та принялась лихорадочно накручивать на «кошку» новые и новые шерстяные витки.

– Она просто красавица, – нежно сказала Джессика. – Взгляните, Марион.

Марина приблизилась не без робости, но не сдержала улыбки, когда на нее глянули дерзкие голубые глаза. Из-под розовых оборочек чепчика выбивались льняные кудряшки, придавая малышке весьма залихватский вид. Лицо ее раскраснелось – не то после сна, не то и впрямь от жара, но это не убавляло очарования ее широкой улыбки. Маленькие ручки комкали край одеяла, а в приоткрытом ротике виднелся белый сахарный зубок.

– Прелесть! Ангел! – выдохнула Марина. – Улыбается! Смеется! А другие дети, говорят, плачут, проснувшись.

– Она не плачет, – ласково сказала Флора. – Когда начались роды, я стала петь, чтобы ребенок, который скоро появится на свет, не был мрачным и плаксивым.

– И, верно, песни были красивы, – подхватила Марина. – Никогда не видела такую красотулечку. Можно ее подержать? Просто до смерти хочется!

– Прошу прощения, миледи. – Флора, ставшая рядом с колыбелькой, улыбалась извиняюще, но взгляд ее был непреклонен. – Я не дозволю сего никому, тысяча извинений. Цыганка нагадала мне, что моего ребенка ждут неисчислимые беды, если в первые пять лет жизни ее коснется чужая рука. И я… я поверила. Я ведь очень люблю свою дочь! Это счастье всей моей жизни.

– Истинное счастье! – растроганно согласилась Марина и хлопнула себя по лбу: – Какая же я дура, что не захватила гостинца!

– А я захватила, – подала голос Джессика. Сунув руки в карманы амазонки, она выхватила из одного яблоко, из другого – золотую монетку и все это протянула малышке: – Ну, выбирай, что тебе больше нравится?

Флора сделала шаг вперед, и Марине показалось, что она хочет остановить щедрую гостью, но не осмелилась и только тревожно сновала взглядом с монетки на яблоко.

Точно так же водила туда-сюда своими голубенькими глазками и девочка, словно затрудняясь в выборе.

А и впрямь! Монетка сияла и сверкала в солнечных лучах – чудилось, Джессика держит кусочек такого луча. Ну а яблоко… это было сказочное, райское яблоко: наливное, золотое, напоенное медовой сладостью, светящееся насквозь, так, что видны были семечки. И в конце концов голубые глазки полностью приковались к созерцанию чудесного плода, а потом дитя выпростало из-под одеяла ручку и потянулось к яблоку.

– Ну что же, выбрала – так получи! – Джессика обтерла яблоко своим белоснежным платочком. – Держи, счастливица! А это отдадим твоей маме. – И она протянула монетку Флоре, которая взяла ее с выражением спокойного достоинства.

– А как же ее зовут? – спросила Марина, не в силах оторвать взора от чудесного дитяти, которое ворковало над своим яблоком.

– Элен, – ответила Флора, опуская глаза. – Так мы назвали ее: Элен.

– О! Неужели в честь моей тетушки! – воскликнула Марина, решив блеснуть наконец выдуманным родством.