Страшно только в первый раз

– Пойми ты, наконец, – Петр схватил жену за руки и насильно усадил на диван. – Если мы вынесем услышанное за пределы этой комнаты, то я точно ничего больше не узнаю. Скажем так, ценнейшая информация пройдет мимо. А она может пролить свет на это преступление. Сейчас он думает, что его секрет знаю только я. Про тебя он не в курсе. Ему не все равно, узнает кто-то еще или нет, насколько я понимаю.

– С чего ты взял, что он расколется? – пошла на попятную Элла. – Вдруг он захочет тебя убить, к примеру, похоронить информацию навеки?

Он с интересом наблюдал за супругой, которая в этот момент то открывала оконную раму, то вновь закрывала ее. Видимо, усиленно вспоминая при этом, что мог увидеть в туалете тайный наблюдатель, и от этого ей становилось не по себе.

Фролов подумал, что каких-то полчаса назад они говорили о том, что Элла стала в последнее время скрытной. Теперь он готов был на коленях ее умолять, чтобы она оставалась такой хотя бы несколько часов. Но он видел, как ее распирает.

– Энтони – не убийца, он убивать не станет, – продолжил Петр прерванный диалог. – Он или сам позвонит, или вызовет меня на тет-а-тет и сольет мне всю интересующую меня информацию.

– И что? – Элла замерла посреди комнаты, уперев кулачки в бока. – Ты предлагаешь мне делать вид, что я ничего не слышала? Как будто ты мне ничего не говорил, а паскудное видеонаблюдение будет продолжаться, и этому извращенцу ничего за это не будет?

– Да, примерно это я и хотел сказать. Зря я не послушал тебя, надо было выпроводить тебя из комнаты – и всего делов! Сейчас бы никаких проблем…

– Возможно, – усмехнулась жена, разведя руками и мотнув головой. – Но все произошло так, как произошло. Ты ведешь следствие какими-то скользкими методами.

Петр подумал, что Элле в данной ситуации сложно что-либо доказать, пусть даже самое очевидное. В ней задето нечто гендерное, почти генетическое. Все представительницы женского рода из разных исторических эпох будто столпились за ее спиной в этот миг и двинулись в наступление. Попробуй удержи оборону!

– Прикинь: на одной чаше весов – твоя задетая женская гордость, поруганная стыдливость, удар по воспитанию… А на другой – информация, которая, возможно, поможет раскрыть жестокое преступление. Тебе надо как бы взглянуть со стороны, дистанцируясь от этого самого скользкого, как ты выразилась. Подсматривание – это нарушение моральных норм, выход за рамки общепринятого, но в Уголовном кодексе наказание за это не предусмотрено.

– Но он же – извращенец!

– Боюсь, что нет, – Петр щелкнул пальцами. – Скорее – не совсем чистоплотный бизнесмен. Его волнуют не сами записи, а цена, которую за них могут заплатить. Каждый зарабатывает, как может. Увы, мир несовершенен. И я хотел бы тебя попросить…

– …чтобы я не прокололась перед этим ублюдком? Это выше моих сил! – Элла старалась не смотреть мужу в глаза. Потом тихо произнесла: – Но ты пообещай мне убрать видеокамеру сейчас же!

– Только после получения интересующей меня информации, – жестко заявил Петр, рубанув рукой воздух. – До этого никаких шагов ни я, ни ты предпринимать не должны. Пусть он думает, что про камеру знаю я один! Просто придержи язык за зубами. Не встречайся с ним, сворачивай с дороги, если видишь, что он идет навстречу. Потом я разрешу тебе на нем отыграться. А пока молчи как рыба! Сходи в лес, не знаю, если приспичит. Это очень важно, пойми!

Убийство «под шумок»

Глядя на страдания Эллы, Петр представил себя на ее месте. Да, ему было бы неприятно, если бы он узнал, что за ним во время этого… кто-то наблюдает. Но… особой трагедии бы не было. Ну, хочешь смотреть – смотри. Подумаешь! Если только…

Закончить мысль ему не дали – из коридора донесся крик:

– Убили! Светлану убили! Помогите! Что делается-то!

Петр выскочил в коридор и увидел бледную как мел Хозяйку турбазы. Еще немного, и она свалилась бы в очередном обмороке, но оказавшийся рядом Дамир поддержал Антонину Ильиничну за подмышки.

– Где убили? – крикнул подбежавший Фролов. – Что вы видели?

– В женской раздевалке… Лежит вся в крови… Господи… Бедняжка! Не приведи боже такое увидеть… У нее ведь муж – чернобылец… Кто о нем теперь позаботится?

Он помнил эту раздевалку, именно туда Вакульчик пригласила его, чтобы побеседовать приватно, без посторонних. Она еще сказала, что здесь стены имеют глаза и уши. Кажется, то же самое говорила и Инга. Странное совпадение!

– Элла, займись нашей Хозяйкой, у нее слабые сосуды, того и гляди, опять обморок будет, – бросил он супруге, а сам помчался в женскую раздевалку.

Светлана лежала все в том же полосатом переднике, только теперь он был весь в крови. Даже неспециалисту было ясно: женщину зарезали, ударив несколько раз в грудь и живот ножом.

Кровь была и на лице – словно убийца окровавленной рукой поспешил закрыть ей глаза.