Страшно только в первый раз

Посыльный лист в преисподнюю

Оказавшись в коридоре, Петр осмотрелся. Возле комнаты с мертвой Ингой скучал на табуретке тот самый пузатый плотник, которого они с Хозяйкой вчера видели незадолго до праздничного вечера.

– Привет, Леонтий, – подошел к нему доктор, отметив, что вчерашнего запаха перегара вроде не наблюдается.

– Привет, коли не шутишь, – тускло отреагировал сидевший, скользнув по Петру взглядом.

– Ты вчера во сколько сверлил? В обед?

– Чо сверлил? – замотал давно нечесаной головой Леонтий. – Ничо я не сверлил… Ты давай… эта… мне зубы-то не заговаривай! Иди куды шел! Тута нельзя задерживаться!

– Гнезда под вешалки в предбаннике сверлил, – продолжал гнуть свое доктор. – Забыл, что ли? Я помню, а ты забыл?

– Может, и сверлил, а тебе-то чо?

В опухших глазах плотника Петр уловил чуть заметный проблеск воспоминания.

– Да так, память твою проверяю, – произнося это, Петр еще раз внимательно осмотрел коридор и как бы невзначай вытащил из кармана тысячную купюру. – Значит, в обед, говоришь? Не тогда, когда мы с Ильиничной к тебе подошли?

Увидев деньги, Леонтий заметно оживился.

– Да, еще голодный, помню, был… Не пообедавши.

– А кто-нибудь, кроме тебя, еще на турбазе мог воспользоваться дрелью? Вчера часиков в пять-шесть вечера. Ты не слышал?

– Не-а… Кто окромя меня? – плотник протянул дрожащую руку к купюре. – Дрель-то одна.

Петр убрал купюру в карман:

– Мне надо туда зайти, – он указал на дверь, которую сторожил Леонтий. – Когда выйду, получишь. Если промолчишь, не растреплешь – потом еще одну. Я ненадолго.

– Договорились, – выдавив из себя решающее слово, плотник закивал так, что Петр испугался: не отвалилась бы у мужика от старания голова.

Оказавшись наедине с трупом Инги, Петр срывающимся голосом произнес:

– Прости, матушка, но больше на всей турбазе я нигде уединиться не могу. Если вправду говорят, что до девятого дня душа человеческая находится где-то рядом, то ты меня наверняка сейчас слышишь.

Он достал из кармана колпачок, подошел к окну, положил таинственный предмет на подоконник. Сделав несколько снимков на сотовый с разных ракурсов, еще раз окинул комнату взглядом.

– Где может быть твой телефон? Вчера ты с ним не расставалась.

Продолжая рассуждать вслух, он подумал, что, услышь его сейчас кто-нибудь, кроме мертвой Инги, запросто сочли бы шизофреником. Ему же, наоборот, почему-то захотелось выговориться.

Спускаясь по лестнице, Петр снова вернулся к мысли о таинственном вечернем сверлении. Сверлить в шестом часу вечера Леонтий никак не мог. Какой же звук дрели тогда слышала Хозяйка?

Антонина Ильинична вчера по причине того, что была в предобморочном состоянии, недооценила информацию, услышанную от Леонтия. А Петру данное несоответствие во времени почему-то не давало покоя. Он не знал, у кого еще спросить, чтобы найти таинственного вечернего сверлильщика.

Как он оказался возле дверей женского туалета? Так, брел, перебирая в голове различные варианты развития событий. Фигура выпорхнувшей из туалета блондинки в полосатом переднике тотчас вернула его в реальность.

– Светлана Вакульчик, если не ошибаюсь?

– Не ошибаетесь… Вам чем-то не нравится качество блюд? – скользнув по его лицу равнодушным взглядом, женщина не стала дожидаться ответа на свой вопрос и поспешила прочь.

Поняв, что надо действовать мгновенно, Петр выдал ей вслед, почти не задумываясь:

– Мне не нравится снотворное действие некоторых из них. Например, вчерашнего морса. Да и спиртное тоже обладало усыпляющим эффектом. Я взял на анализ и то, и другое. Думаю, результаты будут интересны не только мне, но и вам.

Конечно, он блефовал, но выбирать способ дознания не приходилось: в любой момент могла нагрянуть полиция, и тогда уже не он, а его стали бы допрашивать. Думать о том, что произойдет тогда, не хотелось. Хотелось действовать сейчас. И наверняка.

Услышав о снотворном, Светлана остановилась в растерянности. По слегка дергающейся щеке женщины он понял, что попал в цель. Эффект внезапности следовало развить и прижать жертву к стенке.

– Что вы… хотите этим сказать? – дрожащим голосом уточнила она. – На что намекаете?

– Это Инга Яковлевна попросила вас, я знаю. Только вот беда, посыльный лист на вашего супруга сейчас некому заполнить. Разве что направление выписать в преисподнюю. Но вас ведь это не устроит?

– Идемте со мной, – кое-как совладав с эмоциями, Вакульчик поманила его рукой. – Здесь нельзя говорить, стены имеют уши. И глаза.

Когда они оказались в пустой женской раздевалке, Светлана упала перед ним на колени и запричитала сквозь слезы, которые хлынули буквально рекой:

– Прошу вас, пожалейте, не губите! Если меня посадят, он погибнет, за ним никто ухаживать не будет… Ведь это не из-за снотворного ее убили, я точно знаю, я уверена… Я не виновата. Мне никак нельзя терять это место.

Петр был шокирован ее реакцией. Какие-то секунды он не знал, как себя вести, потом схватил женщину за плечи: