Страшно только в первый раз

– Я все понимаю, но при чем здесь твой перелом?

– Перелом, кажется, ни при чем. Но ты все равно узнаешь, так лучше от меня. Хоть мне это и нелегко.

Видимо, чтобы набраться смелости, Олеся допила остатки жидкости в стакане, промокнула платком глаза.

– Так вот, у нас такое вспыхнуло с ним год назад, что я поехала на праздник на эту же турбазу с загипсованной ногой! Ты можешь себе такое представить? Все считали и считают до сих пор это полным идиотизмом, но, тем не менее, я не жалею ни о чем.

– У вас, пардон, на турбазе и вспыхнуло? – не удержался Петр, но вскоре понял вопиющую бестактность своего вопроса.

Олеся залилась краской, сняла очки.

– Нет, во время праздника… как бы это сказать… – женщина какое-то время близоруко блуждала взглядом по скудной обстановке комнаты, подбирая нужные выражения, – Макс был еще… несвободен. Он не мог так, в открытую… Необходимо было соблюдать приличия. Понимаешь, что я имею в виду?

У Петра появилось ощущение, как в детстве, когда они зимой во дворе лепили снеговика: чем дальше катишь снежный ком, тем больше на него налипает снега. Так и здесь: по мере погружения в это дело обнаруживались все новые обстоятельства и детали. Их становилось все больше, их все труднее стало удерживать в голове.

– У него был роман с кем-то до тебя?

Ответить Олеся не успела, ей помешали: в коридоре послышались шум, возня. Истошный крик Анжелы мог разбудить кого угодно.

Красные галстуки смерти

Выскочив в коридор, Петр застал настоящую потасовку. Монро колотила Лунегова своими кулачками наотмашь, тот защищался, как мог.

– Я тебе покажу разбуди, – приговаривала она при каждом ударе, – я т-тебе разбуж-жу! Пшел вон отсюда, козел!

Вмешательство Петра охладило пыл Барда. Раскрасневшийся, он погрозил «Монро» пальцем:

– Наш разговор еще не окончен, я это так не оставлю. Ишь, защитница нашлась! Так и передай своему уроду: на том свете выспится!

– Что произошло, вы можете объяснить? – спросил Петр, обращаясь к обоим. – Из-за чего сыр-бор?

– Хочет разобраться со Стасом, а тот спит еще, – сумбурно принялась объяснять Анжела. – Я говорю, пусть поспит, подождут твои разборки. А он мне дескать, это ждать не может. И так долго ждал, сколько можно? Отталкивает меня в сторону, и все тут.

– О чем ты хотел поговорить со Стасом? – жестко поинтересовался Петр, глядя Лунегову в глаза. – Учти, я слышал вчера ваш разговор на этаже.

Он в запальчивости едва не ляпнул про сегодняшнюю фразу, которую Макс обронил над трупом Инги, но вовремя спохватился. Подумал еще: не Стаса ли Буйкевича он имел в виду, называя сволочью.

Макс недоверчиво посмотрел на Петра, словно решая, стоит ли доверять ему тайну, потом взял под руку:

– Пойдем, нам надо поговорить по поводу убитых.

– Каких еще убитых? – встрепенулась Анжела. – Вы о ком?

– Ты же сказала, разборки подождут? – злорадно напомнил ей Макс. – Вот и ждите со Стасом у моря погоды. А у нас с Петром дела.

– Эй, парни, вы так не шутите, – Монро не отставала от них. – Кого убили? Колитесь немедленно!

Петр понимал, что шила в мешке не утаить, рано или поздно вся турбаза узнает о случившемся. Поэтому задержался и, слегка обняв девушку за плечи, ровным голосом выдал, глядя ей в лицо:

– Убили Ингу и Цитрусова, каждого – в своем номере. Кстати, твой Стас – среди подозреваемых. Сама понимаешь, что твое поведение усугубляет его и без того незавидное положение. Как можно спать, когда такое творится?

Ошеломленная, с округлившимися глазами, Гридина несколько секунд переваривала услышанное. Выглядела она в этот момент не лучшим образом – от вчерашней сексапильности мало что осталось.

Петр быстро сообразил, что в состоянии замешательства девушку лучше оставить одну, преследовать их с Максом она вряд ли станет.

Но он ошибся. Каблучки застучали за ним сразу же, едва он направился в сторону номера Макса. «Интересно, – высветилось в мозгу, – время – семь часов утра, а она уже на каблучках. У нее что, нет другой обуви?»

– Ты у нас Эркюль Пуаро? – донеслось сзади. – Ты расследуешь это дело? Будешь говорить с каждым или сразу всех соберешь в кают-компании? Ты же понимаешь, что после двойного убийства спать невозможно, если он крепко спит, значит, невиновен…

Петр вынужден был остановиться:

– Вас со Стасом я точно разведу по разным комнатам и устрою перекрестный допрос с пристрастием. Готовьтесь, учите слова!

После этой фразы Монро отстала. А Петру вспомнилось их вчерашнее случайное уединение, когда он застал ее за питьем воды в их со Стасом комнате. Почему она пошла пить в номер? Не потому ли, что в морс и спиртное было добавлено снотворное и Гридина об этом знала?

О снотворном, кроме нее, знали, как минимум, еще два человека. Они оба убиты! Знала Инга – это следовало из подслушанного Петром разговора в туалете. Причем из подслушанного диалога вытекало, что именно Ревенчук являлась инициатором усыпления обитателей турбазы.