Странствующий

Оглядываю коренастую фигуру, полную сил и здоровья, и удивляюсь. Впрочем, что это я? Сегодня я такой же нищий, как он. Нет, положительно надо и мне попробовать. Ради опыта. Ради смирения.

На церковной паперти сидит парочка в черных драповых пальто с опухшими лицами. Мы присаживаемся рядом, кладем перед собой головные уборы. Из церкви выходят люди. Не замечая опухших, кладут в наши кепки мелочь. Зато одна старушка подает целый червонец. Да еще взглядом ласковым материнским согревает и к себе в гости приглашает. На домик показывает — вот, мол, мои «хоромы». Нас это радует, но тех двоих почему-то раздражает, и опухшая женщина хрипло командует подельнику:

— Ну-ка, Митька, сгоняй за «крышей».

Он послушно поднимается и, прихрамывая, заворачивает за угол. В это время из церкви выходит молодая женщина весьма приятной наружности в дорогом светлом костюме и подходит почему-то ко мне. Задумчиво останавливается, спокойными умными глазами вопросительно смотрит на меня, потом на Валерия.

— Пода-а-айте, сестра, Христа ради, убогим стра-а-анникам, — произношу чужим голосом.

— Да мне не жалко, ребята, только у вас все равно деньги отнимут.

— А мы не позволим! — сообщаю с готовностью, бросая суровый взгляд в сторону представительницы местной мафии.

— Ну, еще не хватало драку у церкви устроить. Лучше, пойдемте ко мне. Я вас и накормлю, и помыться у меня можно, если желание имеется.

Нет, не получилось у нас понищенствовать да поюродствовать. Что ж, значит, нет на то высшей воли. Со вздохом встаю, остальные тоже. Не сговариваясь, высыпаем с Валерием мелочь в полиэтиленовый мешок, подаем опухшей женщине и сходим со ступеней. Василий что-то ворчит под нос.

В это время из-за угла выходит хроменький Митя. За его хилой фигурой следует бритоголовый качок лет семнадцати. В упор гляжу в его злющие глазки на детском округлом лице. Он нерешительно замирает. Мы же удаляемся. Видимо, представителю криминальной «крыши» надо как-то оправдать свою нерешительность, и он замогильным голосом констатирует: «Уходят… Испугались, лохи городские…»

Идем гуськом по узкой улице, сворачиваем в уютный проулок и доходим почти до края поселка. Потом сидим на просторной кухне частного дома. По всему видно, здесь недавно закончили ремонт: все вокруг сияет новизной и чистотой. Наша благодетельница Ирина, облачившись в передник с веселыми ромашками, ловко собирает на стол. С интересом выслушивает эмоциональный рассказ Василия о его сложных отношениях со стражами порядка. Только почему-то смотрит она все время не на Васю, а на нас с Валерием, молча перебирающих четки под столешницей.

— Ну, а вас, ребята, в милицию часто забирают? — спрашивает Ирина, когда рассказчик истощился и с аппетитом набросился на салат и горячий борщ.

— Ни разу не трогали. Наговаривать не стану, — сообщает Валерий, так как я молчу: сказать мне пока нечего.

— Вот видите, Васенька, вам есть у кого поучиться, — мягко советует хозяйка нашему агрессивному коллеге.

— Делать нечего!.. — огрызается тот, накладывая себе в тарелку пяток румяных котлет с горой жареной картошки.

— Как же, ведь мы христиане, и во всем должны мирные решения искать. Разве не так?

— Как говорил святой Филарет, врагов веры нужно уничтожать. Зря, что ли, у нас половина святых — воины?

— Ну, ладно, кушайте на здоровье, — вздыхает Ирина, смиренно отступая.

Пока Василий молчит, в доме стоит тишина. Здесь уютно и спокойно. Огонек оранжевой лампадки в Красном углу, будто капля янтаря под солнцем. Сама же хозяйка излучает дивную тихую доброту и ненавязчивое гостеприимство. Она почти не ест, только салат слегка вилкой трогает. Несколькими фразами описывает свое житье-бытье.

Живут они со старенькой мамой вдвоем. Ирина вместе с подругой открыли свою юридическую фирму, где консультируют малообразованных сельчан. Используя прежний опыт работы в исполкоме, они помогают в оформлении и прохождении официальных бумаг. Случались ли попытки вымогательства с криминальной стороны? Ну, что вы! Они же сами и прибегают к услугам фирмы. Так что они с подругой со всеми живут в согласии. «Каменных палат» не нажили, но на жизнь достойную хватает.

В это время на кухню входит заспанная старушка на костыле. Увидев нас, оживает:

— А, мамынька, экие гости! Да в бородах… Не старообрядцы, нет? — бдительно интересуется.

— Православные.

— Это хорошо, а то у нас тут расплодились енти… эгоисты, да проститанты, — сетует она.

— Иеговисты и протестанты, — «переводит» с улыбкой Ирина.

— А как в точку-то! — восхищаюсь. — Э нет, русского человека этими западными штучками не надуешь — он сразу в корень смотрит и — в-в-ж-ж-жик — косой по сорнякам.