Странствующий цирк вампиров

— Да пошел ты, — сказал он и показал мне средний палец. Потом отвернулся, прошествовал в ванную в дальнем конце коридора и исчез за дверью. В следующий момент она захлопнулась, и я услышал тихий звон защелки, когда Расти заперся изнутри. Тут же раздался звук бегущей воды.

Я остался в коридоре один.

И мне это совершенно не понравилось.

Даже несмотря на то, что мы обыскали дом, мы вовсе не обязательно были в безопасности. Вот так разделившись, мы могли попасться по одному.

— Слим? — позвал я.

— Да? — откликнулась она из комнаты.

— Ты в порядке?

— В полном.

— Ты уже?..

Слим распахнула дверь так резко, что я чуть не подпрыгнул. Она смотрела на меня, широко улыбаясь.

Теперь на ней была чистая белая футболка, обрезанные джинсы и старые теннисные туфли, которые были белыми в какое-нибудь отдаленное лето, когда она называлась Дэгни, Фиби или Зок. Через тонкий хлопок футболки просвечивал купальник.

Выйдя из комнаты, она оглядела коридор:

— Расти в уборной? — спросила она.

Вода все еще бежала.

— Да, приводит себя в порядок.

Она кивнула:

— Я так и думала, — потом она посмотрела на меня и сказала: — Я рада, что вы, ребята, пошли со мной. В одиночку я бы, наверное, умерла от страха.

— Ты что, шутишь? Ты же ничего не боишься.

— Я всего боюсь.

— Ну конечно… Ты — самый храбрый человек из всех, кого я знаю.

Она улыбнулась.

— Это ты так думаешь, — затем она посмотрела в сторону ванной.

Дверь по-прежнему была закрыта, бежала вода.

Слегка наклонив голову в сторону, Слим посмотрела мне в глаза.

Ее глаза становились светло-голубыми при свете дня, а в полумраке коридора они приобрели глубокий синий цвет летнего неба на закате. С настойчивостью, беспокойством и надеждой она, казалось, искала что-то в моем взгляде.

Она никогда раньше так не смотрела на меня, и я не понимал, что это значило.

Она хочет, чтобы я ее поцеловал?

Может ли это быть? — гадал я.

Попробуй и узнаешь.

Но, может быть, на самом деле она не этого хотела.

Мы смотрели друг на друга. Вскоре я был уже уверен в том, что она хотела, чтобы я ее поцеловал. Не просто хотела, но ждала этого. Ждала, что я подойду, обниму ее и поцелую в губы.

Я тоже хотел этого. Я стремился к этому. Я жаждал поцеловать ее уже давно, и теперь она практически умоляла меня об этом.

И я не мог сдвинуться с места.

Давай! Вперед! Она же хочет этого!

Я стоял как пень — с той только разницей, что древесина не потеет и не трясется.

Я чувствовал себя даже более испуганным, чем когда мы обыскивали дом, но теперь страх был смешан с желанием и отвращением к самому себе за трусость.

Давай уже!

Пытаясь придумать оправдание своему бездействию, я подумал: «Если я попытаюсь сейчас ее поцеловать, нас может застать Расти».

Вода все еще бежала.

Чего он там так долго возится?

А потом я подумал: «Ну и что, что он увидит, как мы целуемся? Давай уже, иди к ней. Поцелуй ее прежде, чем она передумает…»

Раздался звук смываемой в унитазе воды.

При этом звуке, как будто это был сигнал, Слим отвела глаза. Что бы ни значил ее взгляд, его магия пропала. Уголки ее губ приподнялись в едва заметной улыбке, как будто она говорила: «Ну что же. Возможность упущена. Может, в другой раз».

По крайней мере, я надеюсь, что она имела в виду именно это. А не что-нибудь вроде «Ты, тупой тугодум, ты упустил свой шанс!»

Потом она подняла руку и щелкнула меня по носу, как Расти до того. Только не так сильно. Далеко не так сильно.

Нежно.

И сказала:

— Поможешь мне собрать осколки?

— Конечно.

Мы пошли к спальне ее матери.

Глава 27

Мы только принялись собирать осколки, как Слим сказала:

— Я принесу мусорную корзину.

После чего ушла и вскоре вернулась.

Я кинул полную горсть битого стекла в подставленное ею ведро и увидел изорванный экземпляр «Дракулы» на дне.

— Маме это не понравится, — сказала Слим.

— Она ведь не придет домой до завтра?

— Скорее всего, — слегка нахмурившись, Слим принялась собирать осколки со шкафа.

— А что, если мы все здесь вычистим, — предположил я, — избавимся от запаха и заменим разбитые предметы? Она даже не узнает, что здесь что-то произошло.

— Ты сам поступил бы так же? — спросила Слим.

Я посмотрел на нее снизу вверх.

— Ну, если бы это были вещи твоей матери?

— Наверное.

— Нет, вряд ли, — она невольно улыбнулась. — Ты уж слишком честный. Настоящий бойскаут.

— Ты правда так думаешь?

— Я это знаю.

Мне внезапно стало стыдно за то, что я не соответствую ее представлениям обо мне.

И я порадовался, что она не знает обо мне всего.

— В общем-то, — сказала Слим, — я не думаю, что нам удастся это провернуть. Нам придется найти точно такую же вазу и бутылочку духов… — Она покачала головой. — Если даже нам удастся найти точно такие же, мама наверняка как-нибудь узнает об этом. И тогда мне достанется за то, что я пыталась ее обмануть. — Она кинула очередную горсть осколков в ведро. — Только вот она по-настоящему испугается, если узнает, что кто-то чужой побывал в доме. Будет здорово, если она не узнает этого.

Я кинул в ведро еще порцию стекла.