Странствия Шута

В женщине, стоявшей рядом с ним, проглядывало больше человеческих черт, чем от Элдерлинга, но, очевидно, она тоже была отмечена драконом. Ее челюсть окаймляла бахрома свисающих наростов, как у ящерицы. Она сплела руки под подбородком, словно в мольбе, в проборе ее темных волос явственно виднелся ряд серебристых чешуек.

– Нортель, я понимаю твои чувства…

– Нет, Рапскаль! Не понимаешь. У тебя нет ребенка, не говоря уже о ребенке, который бы медленно умирал. Поэтому ты не можешь понять и не поймешь. Тебе нет нужды быть здесь одетым, как солдату. Кейзу с Бокстером тоже. Вы все должны уйти.

– Эй! – один из стражей Рапскаля казался задетым. Его медные глаза зажглись, цвет бронзово-оранжевой чешуи стал ярче. – У меня есть ребенок. Я понимаю.

Нортель обошел его со словами:

– Нет, Кейз, и ты не понимаешь. Скрим обожает вашу дочь. И дня не проходит, чтобы я не видел, как она карабкается по его хвосту или сидит у него на ноге. Его не было только неделю с ее рождения. Но мой Тиндер покинул нас, когда Мод была беременна, и так и не вернулся. Он даже никогда не видел Реллика, не говоря уж о том, чтобы его формировать. И мы не можем больше ждать, пока вернется наш дракон и исправит моего сына.

– Так не ведет себя ни одна монархия, с которой я когда-либо сталкивалась, – едва слышно заметила Янтарь. Но она не видела того, что видел я. Нортель шагал ко мне, прижимая к груди своего апатичного ребенка. Глаза ребенка были тусклыми, он казался совсем не заинтересованным своей судьбой. Мод шла следом, прижимая руки к губам.

– Прошу вас, господин, если можете помочь моему ребенку – помогите. Помогите ему сейчас, прошу, - он отнял ребенка от своего плеча и передал его мне. Голова и ноги мальчика болтались, и я, не задумываясь, потянулся к нему, чтобы придержать его голову.

Я вопросительно посмотрел в сторону Рейна, но Малта, стиснув руки, кивала в мольбе, словно игрушка.

– Я не могу давать обещаний…

– Я не прошу. Сделайте, что можете, ибо он становится слабее с каждым днем. Прошу. Помогите моему мальчику, и все, что у меня есть, будет вашим.

– Жизнь и здоровье детей – не вещи для обмена, – вдруг четко произнесла Янтарь. – Он сделает все, что может. Но это может потребовать усилий также и от ребенка. Его будет исцелять его же тело, принц только направит процесс. Это и есть плата. Я говорю по собственному опыту.

Родители не колебались.

– Прошу, – молил Нортель. Я оглядел скопление Элдерлингов. Некоторые держали детей. Если я провалюсь, то представления не имею - что может случиться с нами. Я положил руку на мальчика, отданного мне отцом.

Я опустил свои стены.

Скилл поглотил меня, словно я вошел в бушующие волны. Он наполнил меня и через прикосновение устремился к ребенку. Я знал этого мальчика, этого ребенка Элдерлингов, знал, как он должен расти, и видел - что нужно было его телу, чтобы скорректировать себя. Поток Скилла прошел через меня, чтобы влиться в него. Искушение Скилла – вся чудовищная опасность этой пьянящей магии, которую каждый кандидат в ученики должен научиться блокировать и подавлять, – засияла передо мной во всем своем сверкающем великолепии. Мы погружались в него и плыли. Его собственное тело открыло то, что было закрыто, ослабило то, что было затянуто. Это было идеальное совпадение цели и ее достижения. Я вел силу, словно выводил буквенную вязь на драгоценном свитке. Он будет совершенным. Он улыбнулся мне, и я ответил улыбкой. Я смотрел сквозь него и видел, каким чудесным созданием был этот ребенок.

– Я.. я чувствую, он исцелился! – воскликнул кто-то вдалеке и забрал у меня ту красоту, что я исправил. Пошатываясь, я открыл глаза. Нортель держал своего сына. Мальчик был слаб, но улыбался. Он уверенно держал голову и тонкой ручкой тянулся к отцовской чешуйчатой щеке, громко смеясь. Мод вскрикнула и заключила обоих в объятия. Они стояли, трое, похожие на рыдающее и смеющееся изваяние.

– Фитц? – произнес кто-то рядом. Кто-то потряс меня за руку. Янтарь. Я повернулся к ней, улыбающийся и озадаченный.

– Хотел бы я, чтобы ты это видела, – негромко сказал я.

– Я почувствовала это, – так же тихо ответила она. – Я очень сомневаюсь, что кто-нибудь из присутствующих не почувствовал. Казалось, что здание вокруг гудит. Фитц, это было плохой идеей. Ты должен остановиться. Это опасно.

– Да. Но более того, это правильно. Это очень правильно.

– Фитц, послушай меня…

– Прошу. Ее ноги. Они стали неправильно развиваться около года назад. Раньше она бегала и играла. А теперь она едва ходит.

Я потряс головой и отвернулся от Янтарь. Женщина-Элдерлинг с высокими плечами стояла передо мной. Но это были совсем не плечи. То, что я принял за покрытые тканью горбы, было верхушками ее сложенных крыльев. Они были синими, верх их достигал ушей, а внизу крылья практически стелились за ней по полу. Девочка лет семи прислонилась к ней, с другой стороны ее поддерживал Элдерлинг-отец. Его отметины были зелеными, отметки матери – синими, а у ребенка сплетались оба цвета.