Странствия

Со дня появления преподобного отца в городе Фушеу, столице, как я уже говорил, королевства Бунго на японском острове, прошло уже сорок шесть дней. За это время Франциск Ксаверий так успешно обращал японцев в христианство, ни на что другое не отвлекаясь, что лишь чудом кто-либо из португальцев урывал у него час-другой для душеспасительной беседы, и то разве только ночью или рано утром, когда он принимал исповедь. Некоторые из его друзей даже стали обижаться на него за это и находить, что он ими пренебрегает, но святой отец как-то раз сказал им:

— Прошу вас, братья мои во Христе, никогда не ждите меня к обеду и не причисляйте меня в этом отношении к живым. Искренне говорю вам, этим вы только причините мне великое огорчение, ибо знайте, что пир, в котором нахожу я больше всего радости и удовольствия, — это видеть, как душа отдается тому, кто искупил ее грехи, и слышать слова, которые произнес ныне главный бонза Канафамы Сакуаен Жиран. Согласившись с тем, что отрицал раньше, он опустился на колени посреди людной площади и, воздев руки к небу, произнес во всеуслышание, заливаясь слезами: «Вам, вечный Иисус Христос, сын божий, отдается ныне душа моя. Устами своими исповедую то, что утвердилось в сердце моем. А посему прошу всех, кто меня слышит, сказать людям, с которыми они будут говорить, чтобы они простили мне, что я столько раз в проповедях своих выдавал за истину то, что, как я теперь вижу и понимаю, является заблуждением и ложью». И будьте уверены, братья мои, что эта святая исповедь новообращенного раба божьего и брата нашего произвела такое впечатление на народ, что, если бы я захотел, я смог бы тут же окрестить более пятисот человек, но к этому нужно приступать с великой осмотрительностью и не делать слишком поспешно, ибо бонзы не оставляют новообращенных, говоря им, что, раз они, перейдя в христианство, обрекли себя на погибель, я должен, по крайней мере, наградить их деньгами. Придумали это бонзы, зная, что я беден и ничего дать не могу, для того чтобы подорвать доверие ко мне, которое, по свидетельству желающих принять христианство, внушают мои слова. Но господь бог по великой милости своей устранит и это препятствие, поставленное коварными противниками христианской веры.

Король все эти дни постоянно виделся со святым отцом и так проникся к нему доверием, что ни один бонза не допускался во дворец; более того, король даже стал стыдиться тех гнусностей, кои под видом добродетели внушали ему эти дьяволы, и перестал предаваться многим своим порокам, и в первую очередь прогнал от себя юношу, с которым имел содомское общение. Ему также стала ненавистна крайняя скупость, которую эти слуги сатаны превозносили чуть ли не как подвиг, и под влиянием поучений святого отца стал настолько щедр, что его можно было назвать почти расточительным. Далее, он велел запретить женщинам под страхом тягчайших наказаний убивать новорожденных младенцев, к чему раньше, по совету и наущению этих же самых бонз, большинство из них постоянно прибегало. Таким же образом он пресек и кое-какие другие преступные действия в этом роде, неоднократно говоря во всеуслышание, что перед лицом святого отца он стоит, как перед ясным зеркалом, смущенный и пристыженный при мысли о том, что он совершал под влиянием бонз.

Слыша подобные речи, мы считали, что обращение короля в христианство не представит больших трудностей, если святой отец сможет посвятить ему достаточно много времени. Однако намерения короля были совсем иные, и кажущаяся легкость в подобном деле, обманув и на этот раз наши надежды, не привела к желаемым результатам, и король и поныне пребывает необращенным, — но тайна эта постижима одному лишь господу, ибо людям она недоступна.

Тем временем приближался срок, назначенный для нашего отплытия в Китай, и судно наше было уже приведено в готовность. В связи с этим капитан Дуарте да Гама и прочие португальцы пошли вместе со святым отцом попрощаться с королем и поблагодарить его за хороший прием, который он оказал нам в своих владениях.

Приняв нас всех с веселым и приветливым лицом, он сказал:

— Признаюсь, я испытываю сердечное сожаление, что не могу быть одним из вас. Завидую вам, что вы отправляетесь в путь со святым отцом, отсутствие которого заставит душу мою оплакивать свое сиротство, ибо я очень опасаюсь, что больше на земле нам свидеться не придется.

На что отец Франциск, поблагодарив его за любовь, ответил, что, если господь отпустит ему еще несколько лет жизни, он скоро вернется навестить его величество, что доставило большое удовольствие королю.