Странствие. Книга I

После смерти Энрике Примота стала буйствовать стража. Пока новый правитель Иллир не навел порядок, командир стражи под разными предлогами стал грабить народ. Особый интерес он проявлял к богатому сословию. Поток заказов у Натана резко сократился, было мало желающих лишний раз демонстрировать свое богатство. Но Мастер старался не унывать, ведь совсем скоро в начале весны будет большой праздник — Первые посевные, день Савинга. В этот день горожане надевали свои лучшие наряды. Поэтому Натан все шил и шил в надежде, что кому-то понадобятся дорогостоящие платья.

Натану шел уже седьмой десяток, а он все трудился в мастерской с самого раннего утра и до тех пор, пока вечерний стражник привычным стуком в дверь концом древка копья не объявит уже в третий или четвёртый раз, что день окончен и всем положено освободить мастерские.

Мастерская была наполнена полумраком, над головой у старого портного горело всего несколько свечей в подвесном светильнике. Легкий сквозняк гонял язычки пламени из стороны в сторону, свет играющими бликами отражался на стенах помещения. Стояла полная тишина. Казалось, если где-нибудь в углу проползет мышь — ее будет слышно.

Натан сидел у раскройного стола, который стоял практически в самом центре комнаты таким образом, чтобы солнечный свет освещал его полностью в дневное время, но сейчас тень старика закрывала его большую часть, а света от свечей было явно недостаточно.

Густая, но короткая, седая борода ярко выделялась на фоне очень простой коричневой туники. Удивительно, но Натан не сильно беспокоился о своем внешнем облике. Его одежда всегда была проста или даже грубовата. Глубокие, смотрящие из-под бровей, проницательные глаза были направлены на стол. Брови, будто крылья парящего орла, были отражением скрытой его внутренней силы. Эта сила питала Натана уже много лет. Лицо было, на удивление гладким, только глубокие морщины на лбу и вокруг глаз выдавали напряжение, пронесенное через года. Короткие волосы белой соломой обрамляли лысину и торчали во все стороны.

Несмотря на поздний час, Натан все еще трудился. Под деревянной столешницей были навалены рулоны разноцветной ткани. Тонкие шелковые разноцветные нити, иглы, ножницы, напёрстки — все мелькало, перемещалось, использовалось быстро и точно без лишних движений. Натан был погружен, как это следует любому одержимому творцу в момент работы, в состояние полной отрешенности, когда никакие посторонние звуки, шорохи не отвлекают. Он отпустил свою творческую энергию в свободный полет и наряды, можно сказать, создавались сами по себе. Такие моменты для Натана были самыми ценными — именно в них он ощущал свою нужность и именно в них он забывался и отрешался от окружающей его мрачной действительности.

Последний перерыв был довольно давно. Натан надеялся закончить очередную задумку до того, как стража вновь постучит ему в дверь. В последнее время они сильно злились, если кто-то задерживался на улицах города — их беспокоили люди, бродившие по городу в ночи. Во время войны этим мог воспользоваться кто угодно. Из-за двери раздались тихие шаги. Кто-то очень тихо, стараясь не привлекать внимания, приближался к двери мастерской. Натан их не слышал. И вот кто-то уже стоял за дверью мастерской, затаившись на несколько секунд. За это время Натан успел сделать лишь несколько стежков. Послышался чуть слышный стук в дверь. Задул ветерок, и одна из свечей в мастерской погасла, стало еще темнее.

— Натан! — Кто-то напряженно прошептал за дверью, — Открывай, это я!

Старик съежился, замер и бросил испуганный взгляд в сторону двери. Натан не сразу понял по голосу, что это был кто-то из знакомых. За дверью стоял Онестус Руфс. Онестус продавал заморские ткани и был тесно связан в своем деле с Натаном. Пожалуй, он был единственным человеком, с которым Натан имел приятельские отношения, если не считать винодела Попла из винного сада, в котором Натан был завсегдатаем.

Еще давным-давно Натан сильно обжегся в своей попытке торговаться со странниками из Айтмара (далеких восточных земель), потому стал закупать необходимое сырье через Онестуса, который уже к тому моменту имел налаженные связи с нужными людьми. Онестус частенько захаживал к Натану в мастерскую перекинуться словечком другим — ничего необычного, просто рабочие отношения, но как-то по малу товарищество крепло, и Натан стал доверять Онестусу. Натан мог говорить с ним почти обо всем. Со времен свой молодости он не открывался так никому, как своему приятелю.