Странствие

Лоб покрылся испариной, а сердце убежало в пятки! Гонат захотел раскрыться, облегчить ношу — рассказать о краже, но вдруг услышал:

— Почему ты умолчал о Лете?

— Я… Я не знал, господин, — забормотал Гонат.

— Ты разве не знал о дружбе сына с Тургудом? — Кани надавил сильнее.

— Знал, знал. Но я не подумал! Я не думал, что это важно!

— Ладно, слушай, мне придется кое-что тебе объяснить. Тургуд был связан с бандой клещей, и Лет тоже оказался с ними связан.

Лет? Стражник?! Его сын?!

— Он умер не от хвори — его убили клещи. Они отравили его, Гонат. — Кани отпустил его шею.

Гонат взял мешок с травой в правую руку и будто тюк опустился на пол.

— Видишь ли, все просто. Если бы ты рассказал, то мы бы устроили засаду. Схватили бы их, а Лет остался бы жить.

— Кани словно пытал его словами, гораздо хуже, чем тогда — в тюрьме.

Гонату стало плохо, и он застонал.

— За что его убили? — еле-еле вымолвил он.

— Он предал стражников на карьерах. Полагаю, клещи угрожали ему и его семье. Они устроили нападение, благодаря предательству Лета! Убили почти двадцать человек! А потом даже не оставили беднягу в покое! Не знаю почему… Возможно он что-то знал — что-то опасное для них. — Кани уже присел рядом и взял Гоната за плечо. — Подумай, о чем ты забыл? О чем еще можешь сообщить нам?

— Я… я… — Гонат взял себя в руки. — Я не знаю, что сказать, господин! Спросите и я отвечу!

— Вставай.

Гонат приткнул камень на место, с трудом поднялся, протянул Кани мешок.

— Оставь, понесешь сам, — сказал тот. — Мне жаль твоего сына. Ты не исправишь трагическую ошибку, но помогая мне, ты сможешь отомстить. Понимаешь меня?

— Да.

— Хорошо, пойдем. По пути слушай и запоминай.

На Круглый рынок они доплелись примерно к шестому доброму часу. Всю дорогу Кани понукал Гоната, заставлял выучить что да как. Когда они пришли к площади Грехов — многолюдной и грязной, от которой, словно лучи ока расходились вниз улицы молов, Гонат уяснил: Тургуд завещал ему продать траву перед смертью. Чтобы передать деньги больной матери, то есть вылечить ее. Огибая кварталы Садов, где редкие, сбросившие листву плодовые деревья чередовались с деревьями, засохшими, умирающими от пыли и сломанных ветвей, он запомнил, что Гур — приятель Улу, помогающий тонка поставлять травы с болот. Идя вдоль стен Дворцового квартала — из красного обожженного кирпича, местами в пятнах от дождей и людской мочи, Гонат заучил, когда и как поддакивать Гуру, принял совет быть напористее и понаглее говорить. Наконец, пройдя по Бесконечной улице и подходя к двум рынкам, Кани приказал не называться по имени, а также пообещал Гонату полсотни, — если получится найти торговца или выявить других сбытчиков контрабанды.

Круглый рынок переживал лихие времена. Он был стар, и как Гонат ловил ухом, зародился еще при Мутной Эпохе. Когда-то оживленный, заставленный лавками по огромному кругу рынок съежился до нескольких торговых пяточков, расположенных без всякого уклада — как бог повелит. Между ними под глиняными коробами и лачугами, а часто просто вповалку ночевала и жила городская беднота. Стен и входов у рынка давно не осталось. Стража префекта пыталась навести тут порядок: сносила хибары, лавки ставила в должном порядке, переселяла с Хвастливого провинившихся купцов. Некоторое время рынок держался, но в нем обитало столько бестолочи и ворья, что все возвращалось к прежнему хаосу. Гонат нечасто забредал сюда — далеко; он предпочитал уютный базарчик в Рыбном районе или Мытный рынок у Гнилых ворот.

Кани провел его к закутку, туда, где находились лавки гильдии Знахарей. Они подошли к одной из них, стоящей немного на отшибе. Средних лет знахарь со лбом почти без бровей разложил на каменном прилавке пяток пучков трав, десяток склянок и снадобий. Народу вокруг него ходило мало, и редко кто-нибудь цены спрашивал.

— Приторговываешь? — спросил у знахаря Кани.

— А тебе паренек купить хочется, а денег нет? — ответил тот вопросом на вопрос.

— Тургуда знаешь? — продолжил жнец.

— Какого еще Тургуда?

— Подручного у клещей. Нам бы найти человека, которому он травку сбывал, — напрямик проговорил Кани. — Осталось его наследство, так что решай, мы отдадим не задорого!

Знахарь отодвинулся от прилавка, его глазки забегали, но похоже не из-за жадности.

— Сейчас стражника кли…

— Не верещи! — быстро перебил Кани. Из рукава жнеца вдруг выпал тонкий короткий нож, и он подцепил им какой-то травяной венок. — Начнешь верещать, и мы придем к тебе вечером домой. Очутишься потом в свиной кормушке!

Знахарь впал в ступор, соображая, что делать, а Гонат прижал к животу мешок, набрался храбрости и подыграл ровно теми словами, какими учил его Кани всего полчаса назад. Вымолвил неугодную Страннику брань.

— Свиньи, они как Безжалостная, любят человечину.

Жнец обошел прилавок, нож куда-то исчез, а он взял знахаря за рукав.

— Ты не бойся! Мы как пришли, так и уйдем. Иди, поспрашивай у друзей, знают ли они Тургуда. Скажи его родственники ищут. И предупреждаю — никакой стражи!

Знахарь глянул по сторонам, потоптался и ушел. Кани похвалил Гоната:

— Неплохо, дед, вполне неплохо.