Странный Томас

Располагая такой информацией, чиф Портер нашел бы способ расставить Робертсону ловушку. И мы смогли бы отправить этого подонка за решетку до того, как он успел бы совершить новые преступления, которые скорее всего сейчас и готовил.

Но в папке я нашел лишь маленький квадратик бумаги: страничку, которая отсутствовала в перекидном календаре. «Среда, 15 августа» – значилось на страничке.

И на этом листке Робертсон не написал ни слова. Вероятно, по его разумению, сама дата несла в себе достаточную нагрузку, чтобы эта календарная страничка стала первым документом досье.

Я посмотрел на часы. Через шесть часов и четыре минуты два августовских дня, 14-е и 15-е, встретятся в разделяющую их полночь.

А потом что должно случиться? Что-то должно. Что-то… нехорошее.

Вернувшись в гостиную, к обшарпанной мебели, пыли, валяющимся повсюду книгам и журналам, я вновь поразился контрасту между чистеньким, упорядоченным кабинетом и остальными замусоренными помещениями дома.

Здесь, иногда пролистывая фривольные журналы или читая книги, некоторые достаточно невинные, чтобы предложить их жене священника, Робертсон, похоже, плыл по течению, ни на чем особо не сосредоточиваясь. Не видел цели в жизни, не мог сказать, чего хочет, к чему стремится.

И совсем другим он становился, переступая порог кабинета, где создавал и пополнял сотни досье, просматривал веб-сайты, специализирующиеся на серийных и массовых убийцах. Там он точно знал, кем был… точнее, кем хотел стать.

Глава 14

Я покинул дом тем же путем, каким и вошел в него, через боковую дверь между кухней и гаражной пристройкой, но не сразу вернулся к «Мустангу», который одолжил у Терри Стэмбау. Сначала обошел дом сзади и осмотрел двор.

Если трава на лужайке перед домом выгорела только наполовину, то во дворе – полностью. Хорошо прожаренная земля не получала ни капли воды с тех самых пор, как в конце февраля на нее пролился последний дождь, то есть пять с половиной месяцев.

Если у человека была привычка хоронить свои жертвы, расчлененные или нет, во дворе, в стиле Джона Уэйна Гейси, он бы позаботился о том, чтобы земля поддавалась лопате. Здесь же твердую корку не взяла бы кирка, так что для рытья могил потребовался бы отбойный молоток.

Да и сетчатый забор в крупную ячейку, не заплетенный вьюнами, не обеспечивал должного уединения убийце с трупом на руках. И соседи, если б они плевать хотели на закон и любили необычные зрелища, могли бы устроиться на своем заднем крыльце, с кружкой пива в руке, и наблюдать за погребением.

Так что, будь Робертсон серийным убийцей, а не просто их фанатичным поклонником, он бы завел себе огород в другом месте. Вот я и склонялся к тому, что на текущий момент его досье действительно состояло лишь из одной странички отрывного календаря, а свое дебютное выступление он запланировал на следующий день.

Наблюдая за мной с конька крыши, ворона разинула свой клюв и каркнула во все свое воронье горло, словно заподозрила, что я пришел в этот выжженный двор, чтобы поживиться теми жучками или другими насекомыми, которые могли выжить в таких условиях.

Я подумал о зловещем вороне Эдгара По[27], устроившемся надо мной и твердящем одно и то же слово: «Nevermore, nevermore»[28].

Стоя внизу, закинув голову, я не понимал, что ворона – это знак, а знаменитое стихотворение По служит ключом, который может расшифровать его значение. Если бы я тогда осознал, что эта каркающая ворона и есть мой ворон, в последующие часы, пока Пико Мундо еще оставался местом, где жила надежда, я бы действовал совершенно в ином ключе.

Но, не сообразив, насколько важна эта ворона, я вернулся к «Мустангу», где и нашел Элвиса, устроившегося на пассажирском сиденье. В сапогах, брюках цвета хаки и гавайской рубашке.

Все остальные знакомые мне призраки ограничены в выборе гардероба. Они появляются исключительно в той одежде, которую носили в момент смерти.

К примеру, мистер Каллауэй, мой учитель английского в средней школе, умер по пути на костюмированный бал в костюме Трусливого Льва из «Волшебника страны Оз». Поскольку человеком он был благородным, добропорядочным, образованным, я очень огорчался, встречая его в последующие месяцы исключительно в этом дешевом велюровом костюме, с торчащими усами и волочащимся хвостом. И только обрадовался, когда он в конце концов оставил этот мир, чтобы уйти в следующий.

Но после смерти, как и в жизни, Элвис устанавливает собственные правила. Он, похоже, может нарядиться в любую одежду, которую носил на сцене, в кино, в повседневной жизни. И такое дозволено только ему.

Я где-то прочитал, что, наглотавшись снотворного и депрессантов, он умер в нижнем белье, а может, в пижаме. Некоторые говорили, что его нашли в банном халате, другие это отрицали. Однако я его в такой домашней одежде не видел никогда.

Нет сомнений в том, что он умер в своей ванной в Грейсленде, небритый, уткнувшись лицом в лужу рвоты. Это отмечено в заключении коронера.

К счастью, меня он всегда приветствует чисто выбритым и без висящей на подбородке блевотины.