Странный генерал

— Раньше чем через неделю они не встанут в строй. Вы поглядите на их ноги!..

Каамо обернулся, и в это время повернул к нему голову сержант. Подозревает!

— Очень хорошие лошади, — сказал Каамо.

Хмурый с платком на шее насмешливо хмыкнул:

— Из-за этих «очень хороших» мы и таскаем пушки на себе.

Они подошли к казарме — приземистому кирпичному зданию, над которым повис полосатый красно-синий флаг.

— Постой-ка, парень, — сказал сержант Каамо.

И в это время из казармы выскочил низкорослый плешивый солдатик и закричал:

— Сержант Коллинз, быстро к лейтенанту!

Сержант топтался в нерешительности.

«Пронесет? Не пронесет?»

— Джонни, — повернулся Коллинз к негру с платком, — ты слышал, что плел мне этот парень?

Хмурый кивнул.

— Дойди с ним до дома Лоуренса, посмотри и, если парень что-то соврал, тащи его сюда, а побежит — стреляй.

— Сделаю, сержант…

Теперь они шагали вдвоем.

— Слушай, Джонни, — решился заговорить Каамо, — а почему все-таки пушки на себе, а не на лошадях? Что у них с ногами?

— Меня зовут не Джонни. Этот дурак сержант так всех называет. Меня зовут Сеетане.

— А меня — Каамо.

— Чей танец ты танцуешь?

— Крокодила.

— Я тоже. — Улыбка тронула сумрачное лицо Сеетане.

«Эге, может, мы с тобой уладим все миром», — подумал Каамо и сказал:

— Слушай, брат, у меня есть деньги. Ты не хочешь выпить чего-нибудь?

Сеетане остановился. Видно, решить такую задачу на ходу ему было трудно. Он погладил ладошкой по груди:

— Я знаю одно местечко, где можно купить выпивку… Но что мне скажет потом сержант? И откуда у тебя деньги?

А выпить-то ему явно хотелось. Каамо широко, дружески улыбнулся:

— Деньги я заработал. И сержант не будет тебя ругать, скажешь, что угостила моя тетушка.

— О, правильно, тетушка! Это ты хорошо придумал. Тогда идем.

Все же он был глуповат, этот Сеетане…

Городу, видать, приходилось туго. Ближе к центру не стало многолюднее. Очень часто попадались заколоченные дома. В каком-то переулке свора отощавших собак с остервенением рвала труп лошади. На улицах стояла удушливая вонь — пахло гнилью и карболкой. От всего веяло запустением и бесхозяйственностью.

В маленькой покосившейся лавчонке в стороне от главной улицы они купили бутылку виски. Поторговавшись, хозяин — сморщенный одноглазый мулат — отрезал им кусок солонины и дал сухарь.

Найти уединенное место было не так уж трудно. В нескольких шагах от лавчонки начинался большой сад, окружавший покинутый хозяевами дом. Приятели перемахнули через забор и оказались под тенью грушевых деревьев авокадо. Отойдя от ограды, они уютно расположились на полянке, обрамленной декоративным вереском.

Сеетане понюхал солонину и отбросил:

— Только гиене может понравиться эта тухлятина!

— Видно, он жулик, этот одноглазый мулат, — сказал Каамо.

— Он не жулик, — насупился Сеетане, — просто у него нет другого мяса и негде взять. Скоро мы в Ледисмите начнем жрать друг друга. Или у твоей тетушки запрятано на кухне стадо быков?.. На, пей первый — деньги были твои.

Каамо чуть-чуть потянул из бутылки, водка обожгла горло.

— Теперь ты, Сеетане. Пей больше. Если захочешь, мы купим еще.

— Гм! Ты богатый парень…

Он, видимо, привык, ему нравилась эта крепчайшая дрянь. Каамо лишь делал вид, что отпивает, — все виски шло в желудок Сеетане. Он размяк, толстые губы обвисли, глаза масляно блестели. Он стал разговорчив.

— Ты бечуан?.. Бечуаны, хотя они и братья мне, — дураки. Бечуаны — трусливое племя, басуто — храброе. Ты — бечуан, и у тебя нет ружья, я — басуто, и смотри, какой у меня хороший мушкет. Никто не отнимет мой мушкет, я буду убивать им буров.

Какая-то доля правды была в этом рассуждении. Доля. Бечуаны, западные басуто, быстрее покорились бурам, чем их восточные братья — англичанам. Высокое степное плоскогорье Басутоленд в верховьях реки Оранжевой держалось до 1868 года, а потом, чтобы не даться бурам, вождь басуто Мошеш признал английский протекторат. Англичане всё туже затягивали петлю на шее племени, и тогда вспыхнули восстания. Их назвали «ружейной войной»: негров хотели разоружить, но они отстояли право носить мушкеты. Только право это оказалось липовым: все равно англичане в 1884 году взяли управление страной басуто в свои руки.

— Я вижу, ты храбрый воин, — сказал Каамо. — Но ты объясни мне, глупому, вот что. Англичане захватят бурские земли, а что получат басуто?

На физиономии Сеетане отразилось мимолетное напряжение мысли, но тут же лицо опять расплылось в пьяной ухмылке:

— И верно, что глупый… Англичанам нужны всякие дорогие камешки и золото. Нужны рудники. Они набросятся на землю буров, а наши пастбища оставят моему народу. Это нам объяснил наш вождь, а он говорил с самым большим английским генералом. Вот почему я буду стрелять в буров, — чтобы англичане больше не совались в мои Малути. Ты видел мои горы Малути? Ты видел мою реку Симгу? Белые называют ее Оранжевой, но она Симгу… Ах, какие травы в моих степях на склонах Малути! Когда я дою корову[37], молоко бежит желтое от жира. Много молока, как воды в Симгу…