Странный генерал

И если простые люди земли сочувствовали маленькому бурскому народу, на который навалилась военная громада Британской империи, то правители государств думали совсем не о бурах: их волновало увеличение мощи Англии. Англия была враждебна правительству России, ибо жестоко соперничала с ним в Азии и препятствовала движению на Балканы. Она была ненавистна Германской империи, ибо успешно конкурировала в колониальных захватах на Черном континенте; Германия сама точила зубы на бурские республики, надеясь установить над ними протекторат. Для Франции Англия была главным соперником и в колониальных завоеваниях, и на арене экономической борьбы в Европе.

В Европе бушевали страсти, в Южной Африке бушевало оружие. Сопротивление буров оказалось упорным. Более того, они теснили англичан, зажимали и били их Великобритания решила играть ва-банк: слишком многое уже было поставлено на карту. Войска на Черный континент двигались из метрополии, из Индии, из Австралии…

Два лагеря

1

Передовые посты английского сторожевого охранения он миновал благополучно. Теперь оставалось каким-то образом проскользнуть через линии траншей, опоясывавших Ледисмит, и проникнуть в город.

Скрываясь в высокой траве тамбуки, Каамо дополз до рощицы манговых деревьев. Многие из них были смертельно покалечены: бурские артиллеристы говорили, что это прекрасный ориентир для пристрелки, и удивлялись, почему англичане не вырубят рощицу. А Каамо был рад ей: отсюда хоть оглядеться можно получше.

Гора, с которой он спустился, на расстоянии уже не казалась грозной и неприступной. Ущелье, где засели Питер и Коуперс, покрывала густая темно-зеленая поросль. Воздух над горой дрожал и струился: было очень жарко.

Прямо перед Каамо виднелась первая линия английских траншей. За ней, шагах в пятистах, уже у самой окраины Ледисмита, тянулась вторая. Над окопами мелькали белые каски: солдаты не таились.

Пора было действовать. Или он обманет англичан, или будет худо. Совсем худо… Каамо решительно поднялся, достал из-за пазухи припасенный мешок и принялся сбивать с веток плоды манго. Они были еще совсем незрелые, зеленые, и мякоть пахла скипидаром. Обрывая длинные плодоножки, Каамо засовывал манго, похожие на небольшие толстенькие огурцы, в мешок.

Вдруг какие-то крики и ругань послышались из оврага неподалеку от рощицы. Каамо приник к стволу дерева. Несколько англичан и кучка негров с ружьями за плечами — это были басуто — волокли пушку. Гневными окриками их подгонял сержант.

Удача шла навстречу Каамо. Сдернув с себя рубаху и сунув ее в мешок, он вышел из рощи и направился прямо к пушке.

— Толкайте, толкайте же, черт вас возьми! — орал сержант; пот ручейком стекал из-под его каски.

Чернокожие парни и так старались изо всех сил, но пушка завалилась в рытвину.

— Давайте помогу. — Каамо навалился на колесо, пушка подалась вперед и выскочила из рытвины.

— Вот так, — удовлетворенно сказал сержант и снял каску. — Передохните… А ты откуда взялся, парень? — подошел он к Каамо.

Все… От этого разговора будет зависеть все.

— Я взялся из этой вот рощи, господин офицер.

«Офицера» сержант пропустил мимо ушей.

— Как ты туда попал? Кто тебя пропустил?

— О, я уже не первый раз прихожу сюда. Я собираю зеленые манго, тетушка отваривает их и готовит лекарство. Моя тетушка очень больна, господин офицер, у нее…

— Плевал я на твою тетушку! Откуда ты взялся? Где живешь?

— Я живу у господина Лоуренса.

— Что еще за птица? Каамо сделал большие глаза:

— Господина Лоуренса знают многие, сэр. Он большой торговец в Ледисмите. Только сейчас моего господина нет в городе, он уехал в Дурбан, а меня и тетушку оставил, чтобы мы присматривали за домом.

— Зачем ты врешь мне, парень? Ведь я же знаю, ты бурский шпион… Ну, отвечай!

Ноги у Каамо начали противно дрожать. Он сложил руки на груди:

— Господин офицер, я никогда не позволяю себе врать, особенно белым. Ведь легко можно проверить, что я говорю правду, только правду.

— А я и проверю. Ты как думаешь? И смотри, если хоть каплю соврал, болтаться тебе на веревке… А ну, ребята, берись, покатили дальше!

Натужно покряхтывая, чертыхаясь, пыхтя, они всё катили и катили тяжелое, неповоротливое орудие, миновали овраг, пересекли первую линию траншей и наконец втолкали пушку в специально отрытый окоп между первой и второй линиями. Артиллеристы остались у орудия а сержант с неграми направился в город. Неуклюжий, хмурого вида молодой басуто с ярким платком на шее молча сунул Каамо горстку жевательного табака. Каамо не жевал его, но отказаться от подарка было неудобно и неосторожно — он неумело засунул зеленовато-бурые листья за щеку.

Сержант все косился на него, но молчал. Каамо незаметно осматривался. Они шагали по широкой, прямой улице с развороченной и засохшей после дождей грязью. Она была безлюдна, лишь кое-где попадались солдаты. Пушек нигде не было — значит, все на передовых линиях. На большом плацу два офицера и несколько улан в шлемах с белыми султанами осматривали лошадей. Офицеры спорили о чем-то. До Каамо донеслось: